Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Люй Бувэй Страница 34

Глава пятая

О множестве / Юн чжун

Тот, кто силен в ученье, напоминает циского царя, обедающего курятиной; тот ел только куриные пятки и насыщался, лишь поглотив их тысячи. Учащийся если и не насытится, так по крайней мере попробует куриные пятки.

В мире нет ничего, что не обладало бы определенными преимуществами, как нет и ничего, что не имело бы определенных недостатков. То же и в отношении людей. Посему тот, кто силен в ученье, пользуется преимуществами других для восполнения собственных недостатков. И тот, кто обращает себе на пользу других, приобретает Поднебесную. Тогда не смущаются тем, что к чему-либо неспособны, не стыдятся того, что чего-либо не знают. Ибо смущаться тем, что к чему-либо неспособен, стыдиться того, что чего-либо не знаешь, – это недуг. А не смущаться тем, что к чему-либо неспособен, не стыдиться того, что чего-либо не знаешь, – благо. Даже у Цзе и Чжоу было наряду с тем, чего следует страшиться, то, чему следовало бы поучиться; не тем более ли у людей разумных? Посему некий ученый муж изрек: «Нельзя уклоняться от спора. Тот, кто владеет искусством спора, поистине учен. Ведь ученье и есть великий спор. Тот же, кто не владеет искусством спора, подобен наряжающемуся в хламиду перед выходом в свет, в то время как дома он расхаживает в шелках».

Жуны рождаются и растут среди жунов, а потому и говорят по-жунски, сами того не сознавая. Чусцы рождаются и растут среди чусцев, а потому и говорят по-чуски, не сознавая этого. Но если чусца-мальчика отправить воспитываться к жунам, а мальчика-жуна – к чусцам, тогда чусец будет говорить по-жунски, а жун – по-чуски. Из этого понятно, что я не могу найти причин, по которым правитель гибнущего царства не мог бы стать правителем разумным. Ведь вся его беда в неспособности его окружения при рождении и возмужании.

Итак, совершенно невозможно не принимать во внимание окружение человека при его рождении и возмужании. В природе не бывает белых лис, но есть белые лисьи шубы. На них идет белый мех от многих лис. Заслуги и слава трех властителей и пяти ди как раз и происходили от их умения брать у многих. То, на чем стоят все правители, проистекает из множества народа. Тот же, кто, укрепив свое положение, желает оставить множество народа на произвол судьбы, хватается за верхушку, забывая о корне. Между тем неслыханно, чтобы пребывал в покое тот, кто, хватаясь за верхушку, забывает о корне. Заодно со множеством отважных можно не бояться и самого Мэн Бэня. Заодно со множеством сильных можно не бояться и самого У Хо. Заодно со множеством зорких можно не бояться и самого Ли Лоу. Заодно со множеством знающих можно не бояться и Яо с Шунем. Посему умение быть заодно со множеством – сокровище для правителя.

Некогда Тянь Пянь поучал циского царя в таких словах: «У этого Мэн Бэня опасные замашки. Но если его отправить на границу, он перестанет быть опасным». Цари Чу и Вэй отвергали все советы, укрепляли свои пределы и держали войска наготове оттого, что желали привлечь многих.

Книга пятая

Глава первая

Вторая луна лета / Чжунся-цзи

Во вторую луну лета солнце в Дунцзине. На закате восходит Кан, на рассвете – Вэй. Дни этой луны – бин и дин, ее ди – Яньди, шэнь – Чжуюн, твари – пернатые, нота – чжи, тональность – жуйбинь, число – семь, вкус – горький, запах – гари, жертвы – очагу, и первейшая – легкие.

Приходит малая жара. Появляются богомолы, поет сорокопут. Больше не слышно пересмешника.

Сын неба поселяется в Таймяо Минтана, выезжает в колеснице цвета киновари, правит красными конями. Водружает красное знамя, убирается красной яшмой. Вкушает бобы и цыплят. Его утварь – <высокая и объемная> (гао и цу).

Вскармливают сильных и ловких.

В этой луне следует повеление главному капельмейстеру привести в порядок большие барабаны, малые барабаны и литавры, отладить цини, гусли, флейты и свирели, приступить к обучению упражнениям со щитом и бердышом, копьем и плюмажем, а также настроить большие и малые свирели, окарины и флейты чи, исправить колокола, литофоны, погремушки и трещотки.

Следует повеление чинам возносить молитвы за народ и приносить жертвы горам, потокам и всем источникам. Приносится великая жертва с молением о дожде перед ди, сопровождаемая торжественной музыкой. Затем следует повеление всем волостям приносить жертвы с молением о дожде, а равно и жертвы тем би, цинам и ученым мужам, кто был полезен народу, дабы вымолить у них богатый урожай.

Землепашцы подносят просо первого урожая. В этой луне сын неба пробует просо с цыплятами и вишнями в придачу, принеся сперва в жертву в храме предков. Приказывают народу не брать индиго на краску, не выжигать древесный уголь и не отбеливать на солнце тканей. Ворота городов и селений не должны быть заперты. На заставах и рынках не следует собирать налогов. Смягчают режим осужденным за тяжкие проступки, улучшают им питание. Пасущихся кобыл отделяют, жеребцов стреноживают. Уведомляют об этом конюшего. В этой луне – самый длинный день. Инь борется с ян. Живое и мертвое расстаются. Благородные мужи постятся и воздерживаются. Оставаясь в своих покоях, они телом предаются отдохновению, избегают возбуждения. Они также прекращают к себе доступ всем звукам и красотам, дабы не соблазниться. Исключаются также сочные блюда и острые приправы. Сдерживают желания, утверждают ци сердец. Приказные приостанавливают течение дел, не присуждают к тяжким наказаниям, дабы успокоить все для инь, набирающей силу.

Олени роняют рога, цикады начинают трещать. Вырастает трава банься, цветет алтей. В этой луне не разжигают огня на юге. Можно поселяться в высоких и светлых домах, любоваться далями, подыматься на горы и холмы, забираться на террасы и галереи.

Если во вторую луну лета ввести зимние указы – град и снежная крупа выбьют хлеба, дороги станут непроезжими, начнутся брани. Если ввести весенние указы – пять злаков поздно созреют, налетит всякая саранча, страна будет охвачена голодом. Если ввести осенние указы – травы завянут, с деревьев опадет листва, плоды созреют слишком рано, народ станет страдать от мора.

Глава вторая

Великая музыка / Да юэ

Далеки истоки музыки.