Лисий перевал : собрание корейских рассказов XV-XIX вв. - Антология Страница 29

впадину, заполненную водой, и медленно, шаг за шагом, стал подтаскивать к ней тигра. И я, и зверь от неимоверного напряжения были изнурены до крайности. Обильный пот заливал тело, и все же мне удалось дотащить сиволобого до впадины, сунуть мордой в воду. И тигру ничего не оставалось, как только пить и пить без конца. Вскоре брюхо у него раздулось до отказа, он ослабел совершенно. Тогда я стал хватать камни и палки, изо всех сил бить тигра, пока не забил его до смерти. И опять же, растеряйся я, прояви трусость — не бывать бы мне в живых.

А был еще и такой случай. Наше войско отражало нашествие врага, и я отправился на границу. Однажды конники варваров лавиной хлынули на нашу землю и обрушили на наших воинов дождь стрел. Впереди стояло несколько десятков больших деревьев. Исход сражения зависел от того, кто раньше до них доскачет и укроется за ними. Во что бы то ни стало я со своим отрядом должен был опередить варваров. В бешеной скачке мы домчались раньше врага до деревьев, укрылись среди них. А вражеские конники доскакать не успели и были уничтожены. Победа досталась нам. Вот и тогда, не прояви я расторопности, не прими смелого решения, и гибель моего отряда вместе со мной была бы неизбежна.

Ха Кёндык по службе дошел до чина главы палаты и в свое время прославился как самый доблестный полководец.

ДОМИК ЖИЗНИ

Сангок дружил с Киу, достопочтенным Ли Хэнъа. Ли жил у южной стены города, а Сангок — у подножия западной горы, и расстояние между их домами было немногим более пяти ли[77]. Нередко, взяв в руки посошки, они навещали друг друга либо обменивались письмами со стихами.

Сангок построил у себя в саду маленький флигель — кабинет для занятий — и назвал его «Висэндан» — «Домик жизни». Собрав всех домашних мальчишек, он целыми днями занимался тем, что приготовлял всевозможные лекарства. А достопочтенный Ли сложил о «Домике жизни» такое стихотворение:

Белы, ровны и плоски

    нового домика доски.

Бамбуки, картин искусство

    будят большое чувство.

На ограде ласкает взор

     нежная зелень софор.

Ухо ласкает чудесно

     иволги звонкая песня!

Зашел как-то достопочтенный Ли в «Домик жизни». Сангок, выказывая ему всяческое почтение, приказал заварить чай и подать гостю. А в чайнике еще оставалась прежняя вода, и ее долили другой.

— Этот чай заварен на двух разных водах! — едва попробовав напиток, воскликнул Ли.

Оказывается, Ли Киу мог хорошо различать вкус воды. Самой вкусной он считал воду из речки Тальчхон, что протекает в Чхунчжу. На второе место Ли ставил воду реки Учжун, притока Хангана, стекающей с гор Кымгансан. А на третьем у него была вода речки Самтха, бегущей со склона горы Соннисан.

ГАДАЛЬЩИК МОРОЧИТ ГЕОМАНТА

Существует ныне предрассудок, будто шаманы и гадальщики могут слышать с неба голоса, вещающие о делах прошлого и предсказывающие будущее. Таких прорицателей в народе называют «тхэчжа» — «наследники».

Шел в мире слух, что есть один такой тхэчжа по имени Чандык, у которого будто бы имеется книга «Чистейшее зерцало судьбы», по которой он хорошо гадает. Наконец двор потребовал у слепца представить эту книгу. Однако Чандык заявил, что никакой книги у него нет. Слепца посадили в тюрьму, с пристрастием допрашивали, но ничего не добились. Тогда взялся за Чандыка геомант Ан Хёре, и ему только открылся слепец:

— Да, есть у меня книга «Чистейшее зерцало судьбы», — сказал он. — Только хранится она в доме моих родственников-простолюдинов в уезде Убонхён. В ограде того дома с восточной стороны имеется калитка, а перед домом растет большое дерево.

В самом доме находится большой глиняный кувшин, который накрыт маленьким блюдом. Если снять это блюдо и заглянуть в кувшин, то там и можно обнаружить книгу «Чистейшее зерцало судьбы». Если ты туда наведаешься и, встав перед тем большим деревом, выкрикнешь мое имя, то я непременно тебе отвечу!

Хёре поспрашивал у людей о семье Чандыка и выяснил, что у того действительно есть родственники в Убонхёне. Обрадованный Хёре помчался во дворец. Государь приказал Хёре немедленно отправиться в Убонхён в повозке в сопровождении нескольких конных охранников. Проскакав целую ночь, Хёре примчался к описанному Чандыком дому. В самом деле, в ограде имелась калитка, обращенная на восток, а перед домом — большое дерево. Ворвавшись в дом, Хёре увидел большой глиняный кувшин, сбросил с него блюдо и заглянул внутрь. Кувшин оказался совершенно пустым, абсолютно ничего там не было! Хёре кинулся к дереву, выкрикнул имя слепца, но никто ему не ответил!

Очень расстроенный и рассерженный, возвратился Хёре в тюрьму к Чандыку, гневно на него напустился. А тот только и сказал:

— Вечно ты дурачишь людей своими геомантическими вычислениями. А теперь вот и я тебя одурачил!

КИМ АЛЛО

(1481–1533)

Из собрания

«БОЛТОВНЯ ЁНЧХОНА, ЗАПИСАННАЯ ОТ СКУКИ»

СТУДЕНТ ЧХЭ И НЕЗНАКОМКА

Недавно неподалеку от сеульских казарм жил некий студент, по фамилии Чхэ. Однажды в сумерки прогуливался он по улицам. Прохожих становилось все меньше. Взошла тусклая луна, осветив окрестности призрачным светом. Разглядеть лицо на расстоянии было трудно, угадывались лишь смутные очертания человека.

И вот на другой стороне улицы Чхэ заметил какую-то женщину. Она стояла неподвижно. Некоторое время они вглядывались друг в друга, а потом Чхэ медленно направился к ней. Ее искусно подкрашенное лицо, изящный узел прически и стройный стан волновали душу. Чхэ, совершенно очарованный, заморгал глазами, руки у него задрожали, и он невольно приблизился к женщине.

— Этой тихой ночью, — заговорил он, — я случайно встретился с вами. Не могу совладать со своим сердцем и потому так недостойно веду себя. Уповаю только на то, что вы вспомните старинную историю о секретаре Хане[78] и простите мою бесцеремонность!

При этих словах женщина слегка покраснела. Потом тихо и скромно ответила:

— Кто вы? И почему так пылко разговариваете с женщиной, которую встретили впервые? Право же, мне очень стыдно, но если вы хотите… пожалуйста, проводите меня!

— Конечно, я очень хочу! — безмерно обрадовался студент. — Но что скажут ваши родные? Как осмелюсь я, чужой человек, проникнуть в глубину женских покоев?

— Раз уж я сама позвала, стоит ли вам беспокоиться? — возразила женщина.

И они пошли рядом, касаясь плечами друг друга. Покружив по какому-то извилистому переулку, перешли ручей и подошли к высоким воротам большого, крытого черепицей дома, обнесенного каменной оградой. Женщина