Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Люй Бувэй Страница 22

href="ch2.xhtml#id109" class="a">[8], нота – цзюэ[9], тональность – тайцу[10], число – восемь[11], вкус – кислый[12], запах – козлиный[13], жертвы – дверям[14], и первейшая – селезенка[15]. Восточные ветры растапливают лед, твари пробуждаются от зимней спячки, рыбы поднимаются ко льду, выдры приносят в жертву рыбу[16], дикие гуси тянутся к северу. Сын неба поселяется в левых покоях Цинъяна[17], выезжает в колеснице луань[18], правит конями – лазурными драконами[19]. Водружает зеленое знамя, облачается в зеленое одеяние, убирается зеленой яшмой[20], вкушает пшеницу и баранину[21]. Его ритуальная утварь – с «просторным» узором (шу и да)[22].

В этой луне справляют личунь – становление весны. За три дня до становления весны тайши[23], явясь пред сыном неба, возвещает: «В такой-то день быть становлению весны: жизнетворная сила[24] начинает проявляться в деревьях!» Тогда сын неба постится. В день становления весны сын неба самолично ведет трех тунов, девять цинов, чжухоу и дафу[25] в Восточное предместье для инчунь – встречи весны[26]. По возвращении жалует при дворе цинов, чжухоу и дафу. Повелевает сянам[27] наставлять в добре, объявлять указы, раздавать награды, оказывать милость всем вплоть до простого народа. Награды и пожалования следуют по порядку: каждому воздается должное. Повелевает тайши хранить своды, блюсти каноны, следить за обращением неба, солнца, луны, звезд и созвездий, не допуская ошибок в определении их местоположения и хода, не теряя основы и уткá, беря за основу постоянное.

В этой луне сын неба возносит в благоприятный день молитвы к шанди[28] об урожае. Затем избирают благоприятное время, и сын неба, самолично водрузив на колесницу между латником и колесничим лемех, ведет трех гунов, девять цинов, чжухоу и дафу пахать посвященное ди поле. Сын неба трижды налегает на плуг, три гуна – пять раз, цины, чжухоу и дафу – девять. По возвращении сын неба поднимает кубок в Тайцинь[29], три гуна, девять цинов, чжухоу и дафу ему служат. Это называется «вино за труды».

В этой луне ци неба устремляется вниз, ци земли воспаряет вверх. Небо и земля сливаются в гармонии, деревья и травы пускаются в рост. Ваны возвещают начало полевых работ, повелевают начальникам полевых работ поселиться в восточных предместьях и надзирать за устройством угодий и межей, прокладкой дорог и тропинок, заниматься осмотром холмов и курганов, косогоров и балок, равнин и склонов, определением пригодности различных земель для выращивания пяти злаков. Наставляют народ непременно лично и на месте. Если перед началом полевых работ выверяют межи и тропинки с точностью, у землепашцев не бывает сомнений.

В этой луне сын неба повелевает юэчжэну[30] отправиться в училище и упражняться с обучающимися танцам. Одновременно сверяет жертвенные своды и повелевает приносить жертвы горам, лесам, потокам и водоемам, избегая при этом заклания самок. Запрещается и прекращается порубка деревьев. Нельзя разорять гнезда, бить молодняк, самок с телятами, неоперившихся птенцов. Не уничтожать малых, не собирать яйца. Не следует собирать большие толпы, возводить городские стены и валы. Следует закопать скелеты и зарыть трупы.

В этой луне нельзя поднимать войско. Поднять войско – значит навлечь кару небес. Если чужое войско не поднимает оружия, мы не можем начинать первыми. Нельзя идти против законов неба, нарушать правила земли, преступать людские порядки.

Если в первую луну весны ввести летние указы – ветры и дожди придут не ко времени, деревья и травы рано засохнут, страна будет охвачена страхом. Если ввести осенние указы – в народе случится большой мор, налетят бешеные ветры, пойдут проливные дожди, пустятся в рост лебеда и полынь. Если ввести зимние указы – разольются потоки вод, выпадет иней, повалит снег, посевы пропадут втуне.

Глава вторая

О жизни / Бэнь шэн

Небо порождает все живое, человек воспитывает и взращивает. Того, кто воспитает рожденное небом без ущерба для него, назову сыном неба. Ибо он движим стремлением сохранить небо в полноте. Для этого и учреждается государство. Оно учреждается, с тем чтобы сохранить все живое в полноте.

Суетные властители нашего века поглощены государственными делами, однако лишь вредят всему живому. Поскольку упускают то, ради чего учреждено государство. Это похоже на то, как если бы войско, которое готовили на страх лиходеям, вдруг повели походом на самих себя, поскольку упустили, зачем его готовили.

Воде присуща чистота. Но к ней примешивается земля, и потому она не сохраняет чистоту. Человеку присуще долголетие. Но вмешиваются вещи, и потому он не достигает долголетия. Вещи – это то, чем питают свое существо, а не то, что питают своим существом. Суетные же люди нашего века по большей части своим существом питают вещи. Поскольку не ведают, что существенно, что несущественно. Поскольку же не ведают этого, существенное мнят несущественным, несущественное – существенным. В этом случае каждый их шаг обречен на неудачу.

От этого правители тиранствуют, подданные бунтуют, сыновья бесчинствуют. Любое из этих трех зол, если не случится чудо, – верная гибель царству.

Едва ли стоит слушать приятную уху мелодию, если это слушание оканчивается для человека глухотой. Или любоваться прекрасным на первый взгляд видом, если это оборачивается для человека слепотой. Или смаковать тающие во рту яства, если это лакомство завершается немотой. Мудрец отбирает такие мелодии, виды и лакомства, которые благотворны для его существа, и отбрасывает те, что для него вредоносны. Это и есть путь сохранения в полноте своего существа.

В наш век богатые и знатные по большей части невежественны в отношении музыки, красоты и застолья. Гоняются за этим днем и ночью, а дорвавшись, становятся безудержными. Можно ли быть безудержным без ущерба для своего существа? Когда тьма воинов разом посылают свои стрелы в одну-единственную цель, она будет поражена, и если тьма существ, ярких и привлекательных, ринутся на одну-единственную жизнь, ей не избежать ущерба. Если же они поддерживают одну-единственную жизнь, та, конечно, продлится.

Поэтому мудрец правит тьмою существ, с тем чтобы сохранить в полноте свое собственное существо. Когда существо в полноте, дух обретает гармонию. Зрение обостряется, слух становится чутким, обоняние – тонким, вкус отменным, все триста шестьдесят суставов – гибкими и послушными. Такой человек не говорит, но ему верят, не размышляет, но творит должное, не мудрствует, но постигает истину. Разумом проникает небо и землю, душой обнимает вселенную. Нет среди сущего, чему бы он