Дени Баксан - След Сатаны Страница 88

8

Назвав современную цивилизацию технологической и восприняв самих себя живущими по ее законам, мы как бы отсекли от реальности все то, что принято называть магией или мистикой. Но реальность определяется не нашим самомнением, а свойствами и проявлениями мира, в котором мы обитаем.

Недоверие к магии является следствием не избытка знаний, поднимающих человека над «суевериями», а проистекает, наоборот, от узости или недостаточности образования. Один весьма умный человек назвал современную науку языческой, имея в виду ее раздробленность на множество специализированных отраслей. Именно эта раздробленность и мешает человеку видеть знание хотя бы в его поверхностном совокупном объеме.

Магия не является и никогда не являлась фантазией или «бабушкиной сказкой». Пренебрежение к магическим формулам можно объяснить тем, что они составлены в терминах, которые отличаются от современных научных, хотя и магия, и наука описывают каждая при помощи своей словесной палитры одни и те же процессы и свойства. Вся проблема магии сводится к правильной расшифровке ее формул — мысль, которую С. Гроф излагает так: «древние духовные системы и первобытные мифы кажутся странными и бессмысленными только потому, что их научное содержание либо неизвестно, либо искажено антропологами и филологами, не владеющими простейшими физическими, медицинскими или астрономическими знаниями».{638}

Наука помогает нам понять магию, но и магия иногда открывает нам тщательно маскируемые секреты современной науки. В частности, не обращаясь к эзотерическим доктринам, мы не смогли бы в полной мере понять, чем, собственно, занимается т.н. «фетальная медицина». Однако и смысл поедания человеческих зародышей, как и многие другие аспекты «магии крови» останутся не до конца раскрытыми, если мы не используем последние достижения физики микрочастиц (квантов); то что в этой науке обозначено как корреляция квантовых систем.

Мы часто сталкиваемся с противопоставлением технологической и магической цивилизаций, преподносимых в специальной литературе как что-то взаимно исключающее. Например, в «Российской газете» читаем: «можно предположить некий заговор против человеческой духовности, созревший в недрах сатанинских организаций. Его суть — создать черномагическую цивилизацию. По типу Древнего Египта, где кучка жрецов на протяжении тысячелетий держала в страхе и повиновении погруженный в пучину мрачных суеверии народ».{639}

Мы полагаем, что для создания «черномагической цивилизации» совсем необязательно блуждать среди пирамид и мумий. Эта сатанинская цивилизация никогда и не прекращала свое существование. Она процветает и сегодня по всему миру. Если вы не видите ее, то попытайтесь разглядеть хотя бы ее проявления: голод, массовые болезни, войны, оболванивание народов, обилие дегенеративных детей, разврат, алкоголизм, наркомания, государственный терроризм, уничтожение природы. То есть все то, что получило мягкую и обтекаемую формулировку «сложных проблем современного мира». А если кто-то думает, что все это получается «само собой», как обвал в горах или дождь осенью, то этот человек обитает в безмятежном и счастливом мире полного идиотизма.

Нужно узнать и заучить железное правило, что нет и не может быть Зла, за которым не стоял бы Злой Умысел. Неумение или нежелание видеть это правило само превращается из простой невнимательности в грандиозное зло, способное навлечь на человека гнев Всевышнего. Аллах говорит: «Мы сотворили для геенны много джиннов и людей: у них сердца, которыми они не видят, уши, которыми они не слышат. Они — как скоты, даже более заблудшие. Они — находящиеся в невнимательности» (Сура «Преграды», аят 179).

Невнимательность становится способом уйти от ответственности, бегством от джихада, от усилия в борьбе с наступающим безумием, сатанизмом. Невнимательность питается явной или скрытой трусостью людей, ибо назвав плохое плохим, человек берет на себя нравственное обязательство противостоять злу. А это противостояние требует усилия, риска, отказа от жизненных удобств. Притворившись непонимающим, человек как бы снимает с себя ответственность, обязанность отстаивать добро, возложенную на него Творцом. Такой человек, забившись в норку своих примитивных хитростей, перестает повиноваться воле Аллаха, становится неверным, превращается в творение, созданное для геенны. И ад становится пылающим венцом всех его ухищрений. Поистине, «не прибыльна была его торговля».

За те же вещи, которые египетские жрецы творили в полумраке своих храмов, «жрецы XX века», современные ученые получали и получают престижные международные и государственные премии, как получил ее в свое время С. Юдин, переливавший живым людям кровь мертвецов. А бюст А. Богданова, основоположника опытов по полной замене крови в человеке, до сегодняшнего времени украшает собой вестибюль созданного им Института переливания крови в Москве. Стоит ожидать, что и Г. Сухих, который на пару с авантюристом М. Мольнаром развернул в Москве центр фетальной медицины, и под руководством которого ежедневно умерщвляются сотни неродившихся младенцев для скармливания богачам, тоже скоро получит премию. Это тем более вероятно, что российское правительство уже передало в распоряжение «феталистов» престижную кремлевскую клинику.

В России, как мы писали со слов Ю. Воробьевского, уже, по некоторым данным, функционируют «фермы для человеческих зародышей». Такие «фермы», как мы помним, были широко распространены в Центральной и Южной Америке до прихода туда европейцев. У тамплиеров были свои, немного оригинальные, способы добывания «фетального» материала — они поедали своих собственных детей и зародышей, прижитых за стенами командорств. Вспомним, что производство абортов от тамплиеров уходит к катарам, а от тех — к манихеям и еще глубже.{640} Если мы всерьез отнесемся к утверждениям масонов о том, что они являются продолжателями тамплиерских традиций, то именно в них можно видеть одно из передаточных звеньев, через которые аборты не только пришли в нашу эпоху, но и были в ней узаконены.

Кстати, одним из первых своих декретов большевики легализовали аборты, и вскоре был создан Институт «клеточной терапии», в котором вплоть до 1934 года полным ходом шли разработки фетальных методов лечения. В этом году Институт был ликвидирован, а вся его верхушка переправлена на Колыму.{641} Однако, было бы наивным полагать, что разработки фетальной медицины в СССР на этом завершились. Мы уже знаем, что это не так — вспомним заводик в Ташкенте и его продукцию.

Ю. Воробьевский отметил, что «для приготовления препаратов нужны не просто зародыши, но такие, чей возраст находится в промежутке, исчисляемом 16 и 20 неделями, когда уже будущий организм в целом сформирован, и когда по нашим законам делать аборт без соответствующих показаний запрещено».{642} Странно, что столь осведомленный в этих вопросах автор не знает, что запрет этот отменен еще в 1993 году специальным декретом Минздрава России «О снятии запрета на аборты свыше 12 недель и легализации их на сроки до 21-й».{643} Зато об этом декрете отлично осведомлена «сладкая парочка» — Г. Сухих и М. Мольнар, создавшие в том же 1993 году уже упоминавшийся нами Международный институт биологической медицины под эгидой Российской Академии Медицинских Наук (РАМН).{644} Если учесть, что в России ежегодно производится 8 миллионов абортов,{645} то у Г. Сухих и М. Мольнара явно не ощущается недостатка в сырье для производства альфафетапротеина.

М. Мольнар, взявший на себя финансирование проекта, заявил следующее: «Есть лишь две страны, где можно осуществить мой проект — Россия или Китай. Здесь не возникло бы правовых проблем, как в других странах, где такие методы запрещены».{646}

С Китаем понятно. Там не знают как сдержать стремительный рост населения и всячески поощряют аборты. Но ведь Россия страдает как раз противоположной проблемой! Ежегодно русских умирает на полтора миллиона человек больше, чем рождается, то есть идет катастрофическое понижение численности населения. Какое же решение этой страшной проблемы нашли «кремлевские мудрецы», все сплошь демократы, гуманисты и радетели интересов России? Решение вполне в духе этой группы — отменить последнюю преграду на пути эпидемически расширяющегося количества абортов, толкнув под врачебные стальные крючья даже вполне сформировавшихся утробных детей.

Если 16 и 20 недель перевести в месяцы, получается промежуток от 4 до 5 месяцев — зародыши именно этого возраста особенно «полезны для здоровья», если употребить их в виде таблеток или уколов. Шведский фотограф Леннарт Нильсон с помощью особой аппаратуры сумел снять на пленку развитие зародыша-человека в утробе матери. Рассказ об этом звучит как фантастика: