С. А. Федченков - Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность Страница 82

Однако называть первый параграф «введением», а второй «заключением», значит преувеличивать их значение. В действительности 22,2 служит простым переходом к дальнейшему. В предыдущих главах св. Ириней излагал учение современных ему представителей гностицизма валентинианской школы. Теперь он желает показать их источник и происхождение, т. е. представить учение их предшественников по распространению гностицизма или, как он выражается в 31,3, «доказать, что они происходят от таких-то матерей, отцов и дедов и обнаружить их учение».[1641]

Таким образом, ничего особенного во «введении» (по Липсию) нет: параграф этот является вполне естественным в ходе мыслей I книги «Против ересей».

Заключением же новой части нужно считать не 27,4, а приведенные слова из 31,3. И нам кажется несколько странным, почему Липсий, Гарнак и др. говорят о главах 22-27, оставляя в стороне 29-31. Если признавать «новый отдел», то необходимо вносить в него все последние главы, начиная с 22 и кончая 31.[1642]

Что же касается 27, 4, то этот параграф представляет из себя род обычного для Иринея резюме или, точнее, повторения мыслей той или иной части сочинения и имеет себе параллели в других книгах его труда, где ни о каких заимствованных отделах говорить не приходится (ср., например: 11,9,2; 19,8-9; 31,1;-Ш, 15,3; IV, 7,3-4; V, 14*4 и др.).

Ничего особенного, необычного для Иринея не представляют из себя также содержание и стиль этих параграфов. Упоминаемый в 22,2 Bythus («Глубина») еретиков встречается у него и в других местах; например: И, 5,4; 7,5; 8,2; 13,6; 16,1 и др. Точно также и выражение «necessarium arbitrati sumus» («я счел необходимым прежде изложить...») имеет себе аналогию в предисловии к I книге, § 2; 1,19,

О и др. Общая же мысль этого параграфа одинакова уже с идеей самого наименования всего труда Иринея: «Обличение и опровержение лжеименного знания». Еще больше аналогий можно подыскать для 27, 4. И прежде всего целый параграф III, 12,12, где излагаются подобные же мысли и в той же форме. Да и в других местах нередко употребляются те же слова и выражения, как здесь; например: «impudorate» = «аторибрюацгуах;» — 1,6,3; 11,4; И, 12,3; «proeconium ecclesiae» = «кфоуца rffe ёккХ^саас;» — III, 34,1 и много других.[1643]

В качестве второго основания у Липсия служит ссылка на образ выражения и изложения, который вообще в данном отделе, по нему, совершенно отличен от обычного иринеевского.

Что это доказательство не соответствует однако действительности, мы уже только сейчас показали на разборе 22,2 и 27,4. Можно привести еще несколько мест из середины отдела. Такова, например, формула «άφορμάς» или «άρχάς λαβεΐν», встречающаяся здесь (23, 4; 24,1; 27,1) и имеющая себе соответствие в 1,28,2; И, 13,8; III, 4,3 и др. местах. Или фраза в 24, 7: «принимая их (математиков) положения, они (гностики) переделали их сообразно с характером своего учения (illorum theoremata accipientes, in suum characterem transtulerunt)»,[1644] повторяемая почти буквально в II, 31, I[1645] и много других.[1646]

Одинаков с остальными частями и способ цитации Иринеем учения гностиков. Некоторые выражения он приводит буквально. Таковы, вероятно: в 24, 6 — «ибо говорят они: ты знай всех, а тебя пусть никто не знает»[1647] или в 27, 3: «к этой хуле... присоединял он (Маркион)... следующее (et hoc): Каин и ему подобные» и т. д.[1648]

Большую же часть учения св. отец передает через вставки также обычных у него выражений: «aiunt», «ait», «inquit», «demonstravit» и т. п.[1649] Ссылается он и на собственные сочинения карпократиан[1650] и Маркиона,[1651] очевидно, известные ему непосредственно. Точно также часто прерывает изложение обличением еретиков,[1652] своими замечаниями,[1653] что, как мы видели, имеет место и в других частях I книги.[1654]

Некоторые сведения, по всей вероятности, получены были Иринеем непосредственно от очевидцев поведения гностиков,[1655] как и о маркианах.[1656]

Нельзя также признать основательным и третье доказательство Липсия (об изменении первоначальной цели написания Contra haereses). Уже Гарнак, в выводах согласный с названным ученым, отвергает это доказательство, как не соответствующее действительному положению вещей.[1657] И совершенно справедливо.

Правда, в предисловии к I книге Ириней говорит о своем намерении изложить учение валентиниан, не упоминая о других гностиках.[1658] Однако эти слова указывают лишь на ближайшую цель его труда и ничуть не отвергают и не исключают другой, более главной и общей — опровержения всех еретиков. Нельзя забывать, что Contra haereses прежде всего шло навстречу нуждам и потребностям своего времени и места. А тогда в Галлии и Малой Азии из гностиков особенно деятельными являлись именно последователи Птолемея, Марка и других валентиниан. Поэтому-то Ириней и говорит о них прежде и более других.

Интересен, однако, взгляд его на валентиниан. Они фигурируют у него в качестве представителей и заместителей других гностиков, а учение их он рассматривает как «сокращение всех еретиков (recapitulatio omnium haereticorum)».[1659] Отсюда — опровержение валентиниан равносильно у Иринея опровержению всех гностиков.[1660]

Таким образом, можно думать, что уже пиша предисловие к I книге, он имел в виду, излагая и опровергая Птолемея и Марка, дать через это средство к опровержению всех еретиков-гностиков. А что последнее было общей целью всего его большого труда, об этом он прямо говорит в предисловии к IV книге: «Я подтвержу словами Господа то, что мною сказано, чтобы ты получил от меня доводы со всех сторон к поражению всех еретиков»[1661] и других местах (например: II, 5,3; 13,8; 31,1).[1662]

И вопреки Липсию, такая цель представляется Иринею не только с момента написания глав 22-27, а гораздо раньше. Так, о ней он говорит уже в 1,11,1,[1663] как справедливо отметил уже Гарнак. Эту же цель предполагает и самое заглавие труда Иринея: «’Έλεγχος και ανατροπή τής ψευδωνύμου γνώσεως», — ибо, по признанию самого Липсия, ψευδώνυμος γνώσις употребляется Иринеем для определения не одной какой-либо секты, а всех гностиков вообще.[1664]

Тремя разобранными и ограничиваются, собственно, все доказательства Липсия, приводимые в пользу мысли, что главы 22-27 взяты Иринеем из какого-то постороннего источника. Далее же идут основания, свидетельствующие, что таким источником была именно «Синтагма» св. Иустина. Их мы разберем несколько далее. А теперь пока рассмотрим те доказательства, на основании которых Гейнрици и Липсий (во втором ересеологическом труде) утверждают заимствование глав 11—12 из того же источника, какой лежал, по их мнению, в основе глав 22-27.

Оба названных ученых указывают прежде всего на то, что весь трактуемый отдел занимает особенное положение среди других глав, дополняя и повторяя сказанное выше. Но как мы видели уже, повторение является обычным приемом св. Иринея, имея место не только, например, в I, 27, 4, но и в II, 9, 2; II, 31, 1; IV, 7, 3 и многих других частях Contra haereses.

Если же понимать «особенность» отдела глав 11-12 в смысле указания на содержание их (здесь вкратце излагаются системы Валентина, Секунда, учеников Птолемея и других гностиков), то оно оказывается вполне естественным в ходе мыслей Иринея и отвечающим его намерениям. Общей целью его труда, как мы уже видели, является опровержение всех еретиков. Однако главное внимание обращает он на современных ему валентиниан, представителей и заместителей этих всех еретиков (recapitulatio omnium haereticorum), по его мнению. Сообразно с этим и в I книге у него сначала (главы 1—10) излагается подробно учение современного валентинианина Птолемея, а затем (в главах 11-12) вкратце указывается отличие от него других представителей той же школы, чтобы через это показать вместе с тем несостоятельность их всех. Таким образом, рассматриваемые главы по своему содержанию стоят в тесной логической связи с предшествующими и вполне соответствуют общей цели труда Иринея.[1665]

Второе основание Гейнрици и Липсия касается образа выражения, стиля и вообще способа передачи учения, который, по мысли названных ученых, в главах 11—12 одинаков с 22—27.

Но как мы видели уже, стиль и образ изложения глав 22-27 не только не представляют из себя чего-либо особенного, а, наоборот, являются вполне обычными иринеевскими. И если этот отдел одинаков с главами 11-12, как утверждают названные ученые, то, значит, вопреки им, и здесь нет ничего особенного по стилю и способу выражения. Так обстоит дело и в действительности. Св. Ириней употребляет при изложении учения еретиков обычные вводные слова: «Xéyei»,[1666] «Xeyoúoiv»[1667] и т. п., вставляет собственные замечания,[1668] даже иронизирует над гностиками, доводя их положения до абсурдных выводов;[1669] упоминает о прежде сказанном им,[1670] отсылает к дальнейшему изложению.[1671] Ср. также 1,11,1: «έκ δε της τετράδος ταύτης καρποφορεΐσθαί Λόγον και Ζωην, Άνθρωπον, και Εκκλησίαν είναι τε ταύτην ’Ογδοάδα πρώτην»[1672] и 1, 1: «έκ δή του Λόγου και της Ζωής προβεβλήσθαι κατά συζυγίαν ’Άνθρωπον και Εκκλησίαν και είναι ταύτην άρχέγονον ’Ογδοάδα»[1673] ИТ.П.