Дени Баксан - След Сатаны Страница 66

В Париже Имре Ревес обладал неограниченными средствами и, в тесном контакте с английским премьером Черчиллем, возглавлял антигерманскую кампанию в мировой печати. Ревес предоставил Раушнингу самую широкую помощь своими сотрудниками. Книга была написана в рекордно короткий срок и получила название «Гитлер сказал мне…». Затем эту книгу перевели на все основные европейские языки и издали большими тиражами. За эту работу Раушнинг получил 125 тысяч франков — самый большой гонорар, когда-либо выданный во Франции автору книги.{501}

Эти сведения мы излагаем для того, чтобы читатели не подозревали Германа Раушнинга в каких-то симпатиях к Гитлеру. Его книга переведена на русский и издана в 1993 году. Она написана человеком, который ненавидел Гитлера и написана по заказу ярых врагов Гитлера. Из этой книги можно узнать множество интересных вещей.

Вот, к примеру, несколько высказываний Гитлера о христианстве — так, во всяком случае, передает их Раушнинг: «Итальянские фашисты во имя Господа предпочитают мириться с церковью. Я поступлю так же. Почему бы и нет? Но это не удержит меня оттого, чтобы искоренить христианство в Германии, истребить его полностью, вплоть до мельчайших корешков».{502} Вот еще одно: «для нашего народа имеет решающее значение, будет ли он следовать жидовскому христианству с его мягкотелой сострадательной моралью — или героической вере в бога природы, бога собственного народа, бога собственной судьбы, собственной крови».{503} Обратим внимание на те понятия, которые Гитлер объединял в слове «бог» — природа, народ, судьба, кровь. Приоритет этих понятий для немцев Гитлер считал не просто важным, он употребил выражение «решающее значение». И еще: «Без собственной религии немецкий народ не устоит. Что это за религия, еще никто не знает. Мы ощущаем ее. Но этого недостаточно».{504}

Наконец, в Германии был реабилитирован культ Одина (немцы называют его Водан).{505} Конечно, Один предстал не в качестве бога. Он был воспринят прежде всего как олицетворение чистоты арийской крови, хранитель нордических традиций, воплощение мудрых и героических черт древних германцев. Почитание Одина вылилось в почитание немецкой нации, арийской крови, нордического характера. И здесь впервые вырисовываются очертания нацистской религии, в центре которой стоит культ Чистой Крови, воплощенный в полуисторической, полулегендарной личности Одина.

9

Касаясь религиозных и мистических аспектов нацизма, нам постоянно придется возвращаться к теме «Чистой Крови». Еще за год до прихода Гитлера к власти, вопросами крови занялся будущий рейхсляйтер, молодой ученый Даррэ. Раушнинг пишет:

«Имея сельскохозяйственное образование, Даррэ взялся за научно обоснованное внедрение в жизнь национал-социалистических расовых законов и расовой гигиены. Он намеревался составить большую и детальную картотеку наследственных биологических параметров нацистской элиты, прежде всего СС. С благословения Гиммлера он начал собирать родословные новой аристократии. Своего рода племенную книгу породы господ, планомерно создаваемой по тем же правилам, которые используются на племенных заводах.

Даррэ показывал мне шкафы со своими картотеками и большие бланки для карточек. Именно тогда Гиммлер распорядился, чтобы все члены партии женились только по особому разрешению. Согласие на брак выдавалось только после детального биологического исследования будущих супругов.

„Здесь рождается новая аристократия. Мы собираем наилучшую кровь, — сказал Даррэ, указывая на стальные шкафы картотек… — Конечно, мы едва ли сможем очистить кровь всего немецкого народа. Но новая германская аристократия будет породистой в буквальном смысле слова“».{506}

10

Давайте на минутку остановимся и попытаемся понять, чем занимались Даррэ и подобные ему ученые в Германии. Для этого сравним их занятия с тем, что делали коммунисты в СССР.

В V главе мы немного описали опыты, которые проводил в СССР А. Богданов (Малиновский), первый директор и основатель института переливания крови. Мы уже знаем суть этих опытов — смешение. Смешение есть понятие, противоположное чистоте. Но это противопоставление, по сути, ничего не объясняет, если мы не заглянем в исходные предпосылки, в назначение и цель этих двух биологических состояний.

Вернемся к личности учителя А. Богданова, Рудольфа Штайнера. В 1900 году Штайнер открыл в Германии розенкрейцеровскую школу. С 1902 по 1912 гг. Штайнер занимался теософической деятельностью, причем, входил в число «сугубо посвященных». Затем он выехал в Швейцарию, где учредил антропософное общество, внутренний круг «посвященных» в котором носил название «франк-масоны». Тем антропософам, которые допускались в «круг избранных», Штайнер лично вручал золотой крест с розой (в эзотеризме крест — символ фаллоса, а роза — йони; их сочетание — символ двуполости, смешения добра и зла, знак Яхве, Верховного Существа). Довольно быстро Штайнер выстроил около Базеля великолепный храм и стал в глазах своих последователей почитаться пророком.{507} Этот человек, который соединил в себе имеющие общее происхождение и цели масонство, розенкрейцерство, теософию и антропософию, стал, как мы уже писали, духовным учителем большевистских вождей, включая Ленина и Троцкого. Но особое влияние лекции Штайнера о свойствах крови оказали на А. Богданова, который после революции начал воплощать свои знания в жизнь.

Из процитированной нами книги розенкрейцера Макса Генделя мы знаем, что смешение крови ведет к ослаблению национальных, семейных и религиозных чувств, материальным хранителем которых и является кровь. Макс Гендель, как может убедиться читатель из его цитат, считал, что кровь можно смешивать тремя способами — переливанием, «внедрением» (то есть, как мы выяснили, поеданием) и межнациональными и межрасовыми браками.

В СССР полным ходом шли все три процесса, хотя второй из них («внедрение») обрел специфические черты «фетальной медицины», обслуживающей избранную элиту. «Ассимиляционным материалом», конечно, являлся русский народ. Поощряя переселение русских в национальные окраины, добивались достижения многих целей. Во-первых, обслуживание современной промышленности передавалось в их руки, что являлось препятствием на пути возможного появления среди «нацменов» квалифицированной рабочей и инженерной прослойки. Во-вторых, вслед за русскими шла русификация образования и культуры. И в-третьих, при целенаправленной пропаганде межнациональных браков, в большинстве случаев эти браки заключались с русскими. В итоге местное население оттеснялось в сельскохозяйственное производство, сферу обслуживания или занималось неквалифицированным промышленным трудом. И местная промышленность, и сама возможность ее функционирования намертво привязывались к фактору присутствия русских. А это, в свою очередь, лишало национальные республики даже теоретических перспектив создать свои полноценные государства, ибо организованный обратный отток русского населения означал бы полный развал промышленности. Эта политика представляла собой, по сути дела, невиданных масштабов исторический шантаж нерусских народов. И мы сегодня видим, как Кремль умело использует его против «нехороших и нелояльных» республик. Если читателя интересует механизм реализации этого шантажа, то он предельно прост. Спецслужбы через свои каналы инспирируют «преследования русских» в той или иной республике. Затем газеты и телевидение заполняются слезливыми репортажами о том, как тяжело русским. Показывают какую-нибудь бабушку Авдотью, просящую милостыню на улицах Ташкента, Ашхабада, Баку, Грозного и т.д. После этого выныривают «зазывалы обратно» и русские едут в Россию, веря, что на родине их ожидают квартиры и работа. Вместо вожделенной Москвы или хотя бы Воронежа реэмигранты отправляются в какую-нибудь деревню Малые Сивухи и для них наступает кошмар — ни денег, ни жилья, ни сочувствия. Но цель уже достигнута и пресса может не без злорадства отрапортовать, что в Ташкенте, Ашхабаде, Баку, Грозном и т.д. прекратило работу столько-то заводов и фабрик.

Однако нас интересуют теперь не эти банальные и общеизвестные факты. Мы ведем речь о смешении наций. И тут выявляется любопытная закономерность. В 1926 году в СССР проживало 6,6 миллионов нерусских, признавших своим родным языком русский. К 1959 году численность этих людей в СССР возросла до 10,2 миллионов.{508} В 1979 году численность «русскоязычных» достигла 16 миллионов человек.{509} Мы не знаем последних данных, но можно поспорить, что численность людей, потерявших свой родной язык, при переписи населения СССР в 1989 году не уменьшилась, а, скорее всего, возросла. К этому можно добавить, что к 1980 году 7% всех браков в СССР были межнациональными.{510} Не забудем, что это лишь те факты, что лежат на поверхности. Главная работа по смешению шла негласно, в институтах, клиниках, больницах и станциях по переливанию крови.