Николай Жевахов - Воспоминания. Том 2. Март 1917 – Январь 1920 Страница 65

Народ настолько устал от войны, что никакая мобилизация, безусловно не пройдет.

Советская власть отлично учитывает это народное настроение. Вот почему сов. власть безумно боится всяких внешних осложнений; боится возможности войны и готова поэтому на все жертвы, лишь бы ее избежать.

Когда этой весной распространился слух о возможности войны с Польшей, Москва была в панике.

Сов. власть сознавала, что объявление о мобилизации может явиться началом контрреволюции... Б.Ю." (Новое Время, от 10 июля 1923 г., № 659)

"Еще один вид ограбления, разрушения и уничтожения особенно присущ гг. коммунарам-товарищам: это уничтожение надгробных памятников и разрытие могил, где все надеются найти разные драгоценности, чего на деле не оказывается. Ограничиваются поэтому стаскиванием сапог с покойников, не особенно давно похороненных.

Раскапывая могилы, выбрасывали тела покойников и, не находя ожидаемых богатств, не давали себе труда закапывать их вновь. И тела эти валялись на кладбищах, пока не находилась сострадательная душа или возмущенная таким кощунством, которая бы похоронила бренные останки людей, преданных вечному покою...

В начале войны в 1914 году мы с внуком поехали в Москве в Симонов монастырь отслужить панихиду по моему деду и бабушке. Поводом тому было получение внуком дворянской медали за Отечественную войну 1812-1915 гг., пожалованной моему деду и сделанной Высочайшим указом Императора Николая II потомственной для старших в роде, в силу чего внук мой, 17-летний юноша, и получил ее.

Симонов монастырь славился тем, что в нем в особенном порядке содержались надгробные памятники. Каково было наше удивление, когда мы не могли найти памятника наших предков. И вообще, всегда образцово содержимое в ограде монастыря кладбище представляло собой кучи сора, извести, камней, кирпича, мрамора, земли. На мой вопрос, что это значит – дежуривший монах с грустью мне ответил: это работа рабочих в 1905 году. Они ворвались сюда во время беспорядков и усмирения их Дубасовым и Мином и поломали и исковеркали памятники и часовни, особенно титулованных, а средств возобновить все это у монастыря нет, да и трудно разобраться...

Пришлось служить панихиду приблизительно на том месте, где находился родной наш фамильный памятник... А что же теперь, когда подобная мерзость поощряется. Всюду, где были усыпальницы, все разрушено, тела повыкиданы.

Недавно мой знакомый ездил в Колычево, близ Москвы (25 верст), имение бывшее барона Михаила Львовича Боде-Колычева, который считается потомком рода, к которому принадлежал митрополит Филипп, умерщвленный при Иоанне Грозном Малютой Скуратовым. Барон Боде особенно дорожил своей колычевской родней, предками и в своем имении собирал и хоронил всех похороненных в разных местах почивших предков и родственников. Таким образом около церкви было похоронено изрядное количество бояр Колычевых. При этом на надгробных плитах описывались доблести предка, тут похороненного. Так, например, такой-то Колычев служил там-то, был тем-то, получил золотое оружие за храбрость; такой-то получил золотой камергерский ключ и мундир и т.д. Это подало повод местным коммунарам предположить, не похоронено ли золотое оружие с получившими его. Соблазнительны также камергерские мундиры и ключи...

И вот все могилы Колычевых раскопали, тела выкинули и, кроме истлевших лоскутов от мундиров и костей, ничего, конечно, не нашли. Кости и бренные останки валялись около раскопанных могил. И вот в один не прекрасный день случайно заехал проездом мой знакомый в Колычево, и видит он, что молодежь деревенская играет в какую-то игру, вроде мяча, перекидываясь чем-то странным. Оказалось, что перекидываются не мячиком, а черепами, оставшимися не похороненными от костяков Колычевых. Иллюстрация современных нравов.

Да и культура понимается своеобразно. Когда меня из моего дома, в котором я полвека жил, из родного гнезда заставили уехать навсегда, и гг. коммунары стали занимать его, один из этих мне известных местных негодяев нашел нужным многозначительно сказать: "Вы должны быть довольны, что в нашем доме мы устраиваем культурно-просветительный пункт". И в это время его бабы уже располагались в моей прекрасной столовой со своим скарбом и поросятами, которые хрюкали и бегали по столовой. Я не утерпел ему ответить: "Я действительно вижу разительный прогресс. Даже в Англии, где отличный уход за скотом, я не видел, чтобы свиньи содержались и жили на паркетных полах". Не знаю, поняли ли меня гг. коммунары. Они всякую возводили потом на меня небылицу и клевету и кончили тем, что и дом мой сожгли, чудесный в 22 комнаты, хорошо мебилированный. Но, признаюсь, не жалел, ибо снявши голову, по волосам не плачут, а огонь очищает. Доктора мне говорили, что дом до того был загажен коммунистами, что сделался очагом заразы, а мне приятно было знать, что дву- и четвероногие свиньи не живут уже в хоромах, где я когда-то жил с дорогой мне семьей. Вообще уничтожение усадеб, как и памятников, систематично продолжается и по сей час, а где еще кое-где уцелели дома – их разбирают до основания.

Казалось бы, реформы Александра II недаром заслужили ему название "Освободителя", и предшествующие нынешнему два поколения, отцы и деды, особенно чтили память Императора Александра II, и во многих не только городах, но и селах были поставлены ему памятники. Теперь их всюду ломают, а где не осилят сломать, то забивают досками.

Вообще, как я сказал, уничтожение памятников входит в программу действий гг. коммунаров. На Тульском оружейном заводе был поставлен очень хороший памятник Петру I, основателю завода. Петр изображен рабочим, кующим железным молотом оружие. Так и этот памятник Царскому Работнику сломали до основания – уничтожили след. Где, мол, ему равняться с теперешними работниками... Куда они выше... Петра. Где ему за ними?.. Д." (Там же, 13 октября 1923 г., № 740.)

ГЛАВА 36. Положение детей в Советской России

"В сентябре в Москве слушалось в уголовном народном трибунале характерное для времени дело по обвинению в разбое трех гимназистов.

Воспитанники Борисоглебской гимназии (Тамбовской губ.) Карелин, Игумнов и Величко явились на квартиру своего товарища Варежкина и предложили ему сыграть партию в шахматы с тем, что проигравший застрелится. Партия началась, Варежкин проиграл, но стреляться не пожелал. Товарищи попробовали его задушить, но не смогли, и тогда 16-летний Карелин застрелил Варежкина из револьвера. На выстрелы прибежала в комнату г-жа Варежкина – застрелили и ее, наконец, в кухне нашли перепуганного младшего Варежкина, гимназиста 11 лет, застрелили и его. Квартиру ограбили; уходя, заметили, что старший Варежкин и мать его живы; за отсутствием патронов раненых начали добивать штыком, нанеся каждому около 20 ран. Преступление более месяца не было раскрыто и обнаружилось случайно. Карелин, вздумав реализовать ценности, вошел в соглашение с кондуктором железной дороги, который отвез их в Тифлис и там обменял на рис и спирт. При распределении прибылей была обижена любовница кондуктора и она-то и донесла о преступлении.

По приговору суда Величко и Игумнов были присуждены к расстрелу, прочие к десятилетнему тюремному заключению.

Таковы нравы советской молодежи!" (Новое Время, 30 ноября 1923 г., № 781.)

А вот положение малолетних детей, сознательно обрекаемых советской властью на вымирание.

"Советские "Известия" не делают особой разницы между нашествием саранчи и сусликов и... детей. И то и другое цинично оценивается с точки зрения стихийного бедствия, с которым нужно бороться едва ли не одинаковыми средствами.

"У нас новое неслыханное бедствие, – пишет московская большевистская газета, – нашествие детей". Это не описка: не мышей, не сусликов, а именно детей. Представьте себе такую картину. На тысячу верст из разных мест группами и в одиночку бредут по дорогам дети. Они идут пешком, пристраиваются на поездах под вагонами и на буферах, бродяжат по много месяцев и являются в полном смысле бесприютными. Бродяжничая по Руси в поисках хорошего жилья, они слышат разговоры о том, что есть большой город Москва, где берут детей на прокорм. И вот все они двинулись в Москву стихийно, самотеком."

Конечно, в советской Москве дети голодают, никто их не берет на "прокорм", т.к. "прокорм" сам нужен коммунистам и прочим содержанцам III интернационала.

Среди детей-бродяжек, как удостоверяют "Известия", много случаев самоубийств." (Новое Время, 1 авг. 1923 г., N 677.)

Нельзя не отметить и статьи Е.Глуховцовой, напечатанной в "Русской Газете" 31 декабря 1923 г., № 8; приводим ее целиком.

"Дети – наше будущее". "При царизме тысячами гибли от голода пролетарские дети, только рабоче-крестьянское правительство пришло им на помощь". "Дети пролетариата, великие вожди революции Ленин и Троцкий сделают вас хозяевами вашей жизни".

Этими нагло лживыми лозунгами-рекламами пестрят стены всех учреждений, и ни в чем так ярко не проявляется истинная сущность бандитского правительства, как в этих широковещаниях о беспризорных детях. Возьмите официоз "Вестник Социального Воспитания", прочитайте отчеты: как прекрасно, широко разработан план и как много приведено в осуществление. Какие "достижения"! А вот что показывает неприкрашенная действительность.