Грэм Хэнкок - Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции Страница 47

Взяв за основу шесть категорий энтоптических феноменов, перечисленных нами ранее, южноафриканские ученые провели детальное сопоставление этих элементов с наскальными изображениями сан и косо. В результате подобного эксперимента было обнаружено поразительное сходство между всеми тремя системами. То, что такие параллели вообще существуют, удивительно само по себе. Однако значение их лишь возрастет, если мы вспомним о том огромном пространстве, которое отделяет Южную Африку от Калифорнии, и осознаем тот факт, что за все время их существования племена сан и косо были лишены малейшей возможности вступить в контакт друг с другом.

Однако результаты таких исследований лучше всего оценивать визуально. Как показывает следующая таблица, в наскальной живописи косо и сан присутствуют (причем в изобилии) все шесть форм энтоптических феноменов — будь то решетки или параллельные прямые, точки или зигзаги, множественные дуги или филигранные узоры [459].

Наконец, мы можем говорить о значительном соответствии двух этих систем другим аналитическим категориям нейропсихологической модели, подразумевающим семь принципов восприятия (имеется в виду тенденция энтоптических феноменов к воспроизведению, фрагментации, интеграции, повторению и т. д.) и три стадии транса (на протяжении которых энтоптические феномены преображаются постепенно в полноценные галлюцинации). В частности, в своей статье от 1988 года Льюис-Вильямс и Доусон уделили особое внимание трансформации двух категорий энтоптических феноменов — зигзагообразных линий и множественных дуг, по внешнему краю которых очень часто можно увидеть все те же зигзагообразные линии или прерывистые зигзаги. В соответствии с различными стадиями транса, эти феномены проходят через целую серию перестановок и превращений, которые находят затем отражение в искусстве сан и косо [460].

Сопоставление энтоптических феноменов с элементами наскальных росписей сан и косо (по Льюису-Вильямсу и Доусону, 1988)

И вновь эффективность этой модели лучше всего можно оценить с помощью сравнительной таблицы. Так, на приведенном ниже изображении первый ряд соответствует репродукции — то есть простому воспроизведению множественных дуг, по форме своей напоминающих лодку. Подобные дуги, наблюдаемые на первой стадии транса, представлены в наскальных росписях обоих племен — бушменов сан и индейцев косо. Ряд II, вновь берущий свое начало в энтоптических феноменах первой стадии транса, представлен фрагментацией зигзагов, распадающихся на отдельные шевроны. Ну а в третьем ряду показана интеграция энтоптических феноменов — на этот раз зигзагов и решеток, — вновь наблюдаемая в обеих художественных традициях [461].

Ментальные образы различных стадий транса, нашедшие отражение в наскальных росписях сан и косо (по Льюису-Вильямсу и Доусону, 1988)

Рисунки сан и косо, представленные в IV ряду данной таблицы, соответствуют тем образам, которые участники лабораторных экспериментов наблюдали уже на второй стадии транса. Для нейропсихологов эта стадия отождествляется с попытками тестируемых осознать значение энтоптических феноменов, проплывающих в поле их зрения.

Как правило, происходит это путем преобразования данных узоров в натуралистические изображения животных и прочих объектов. Как мы видим, художники сан превратили многочисленные дуги в изображение, напоминающее пчелиный улей. Ну а шаманы косо узрели в таких дугах круторогую овцу, весь облик которой напоминает классическую форму одного из энтоптических феноменов, поскольку "тело животного похоже очертаниями на лодку, к которой приделали голову, ноги и хвост" [462].

В V и VI рядах таблицы представлены фигуры людей и животных, встречающиеся в наскальных росписях бушменов сан и индейцев косо. Подобные изображения сродни тем полноценным галлюцинациям, которые испытуемые видят на третьей — заключительной — стадии транса. Как показывают эти примеры, такие фигуры нередко сосуществуют — в форме наложения и совмещения — с зигзагами и другими энтоптическими элементами, характерными для первой стадии транса [463].

Таким образом, все это доказывает безусловную правоту Льюиса-Вильямса, который утверждает, что его модель, опирающаяся на нейропсихологические исследования мысленных образов, типичных для измененного состояния сознания, находит свое подтверждение в наскальной живописи бушменов сан и индейцев косо. Чтобы лучше понять интерпретационную силу этой модели, постарайтесь представить то затруднение, с которым неизбежно сталкивается любой археолог, не имеющий в своем распоряжении никаких этнографических материалов. В этом случае ему будет необычайно трудно истолковать ту или иную художественную традицию и разобраться в том, какое место она занимает в соответствующей культуре. И мы уже знаем, что традиционные методы исследования наскальной живописи не смогли справиться с подобным затруднением. Но если бы те же самые археологи, занимавшиеся ранее изучением росписей сан и косо, получили в свое распоряжение нейропсихологическую модель, то, при должном ее применении, они смогли бы достичь несомненного прогресса в работе. В частности, отметив присутствие в двух этих системах энтоптических феноменов и прочих элементов, связанных с миром видений, ученые должны были бы констатировать тот факт, что обе традиции берут свое начало в измененных состояниях сознания, типичных для любых шаманских культур.

И раз уж эта модель оправдала себя относительно наскальных росписей сан и косо, шаманский характер которых подтверждается и другими источниками, значит, мы с большей или меньшей уверенностью можем применить ее и к тем традициям, истоки происхождения которых нам просто неизвестны. Не удивительно потому, что в заключительной части своей работы, опубликованной в 1988 году, Льюис-Вильямс и Доусон решились испытать нейропсихологическую модель на европейском пещерном искусстве эпохи палеолита.

Мы уже говорили в прошлых главах о том, что в европейских пещерах можно встретить большое количество абстрактных и геометрических узоров — таких, например, как зигзаги, решетки, фигуры из точек и т. п. Археологи обычно называют подобные рисунки знаками. Мы также знаем, что все эти "знаки" имеют свои соответствия в наскальных росписях бушменов сан (равно как и индейцев косо). И здесь, в свою очередь, можно встретить схожие абстрактные и геометрические узоры, которые нейропсихологическая модель ассоциирует с энтоптическими феноменами, наблюдаемыми в измененном состоянии сознания.

Наконец, как показывает нижеследующая таблица, те же шесть формальных категорий фосфенов активно использовались европейскими художниками эпохи палеолита. Причем это справедливо как в отношении рисунков и гравюр, наносившихся на стены пещер (так называемое "париетальное искусство"), так и в отношении небольших изящных вещиц той эпохи ("мобильное искусство") [464].

Учитывая столь явное совпадение, трудно не согласиться со словами Льюиса-Вильямса и Доусона, которые приходят в итоге к следующему выводу: "Наличие всех шести [энтоптических категорий] позволяет предположить, что по крайней мере часть этих рисунков и гравюр была создана в измененном состоянии сознания" [465].

Сопоставление энтоптических феноменов с элементами наскальных росписей сан, косо и художников европейского палеолита (по Льюису-Вильямсу и Доусону, 1988)

Далее мы обращаемся к семи принципам восприятия, составляющим неотъемлемую часть нейропсихологической модели. И в этом случае таблица 8.4 повторяет данные сан и косо из таблицы 8.2, сопоставляя их в то же время с образцами европейского пещерного искусства. Так, последний столбец в ряду I дает наглядный пример репродукции одной из энтоптических категорий в рамках подобного искусства — а именно, многочисленных дуг, представленных здесь в простой, не приукрашенной форме [466].

Льюис-Вильямс и Доусон указывают также на то, что в европейских пещерных росписях встречаются и более сложные версии этого энтоптического феномена, который благодаря повторению превращается в узор из фестонов или Же просто принимает перевернутую форму [467].

Ментальные образы различных стадий транса, нашедшие отражение в наскальных росписях сан, косо и художников европейского палеолита (по Льюису-Вильямсу и Доусону, 1988)

Ряд II являет собой пример фрагментации — на этот раз "зигзагообразной линии, целого ряда накладывающихся друг на друга шевронов; и все это в итоге образует отдельные зигзаги или же какое-то количество форм, представляющих собой разрозненные шевроны" [468]. В ряду III мы можем наблюдать образец совмещения двух энтоптических феноменов — а именно, решетки, расположенной в непосредственной близости от серии зигзагов [469].