Шанхай - Риити Ёкомицу Страница 7

Склонив голову набок, о-Суги немного постояла, сравнивая лица двух спящих мужчин в скользящих полосах утреннего света.

Когда крики торговцев заполнили все уголки улиц, к ним присоединился и голос продавца цветов: «Мэ-куихо, дэ-дэхо, па-рэ-хоххо, па-рэ-хо»[8]. О-Суги развесила на стене одежду Санки и вскипятила воду. Она решила, что, когда кто-нибудь из них двоих проснется, она попросит, чтобы ей позволили остаться здесь хотя бы на день. Только она не знала, к кому из них следует обратиться.

Пока вода закипала, о-Суги, стоя у окна, смотрела вниз на переулок. В канале остановилась груженная углем баржа с поднятым черным парусом. Торчащие над парапетом неподвижный руль и мачту облепили, сбившись в кучу, клочья соломы, дырявые чулки, кожура от фруктов. Обильно пузырящаяся пена густела как грязь, и, освещенная с одной стороны утренним солнцем, неторопливо плыла среди узких улочек.

Глядя на эту пену, о-Суги представила, как ее тело, выброшенное на парапет, будет висеть, словно выставленный на продажу товар. Она хотела вырваться отсюда, но не знала, куда идти. Вскоре из окон домов в канал полетел мусор, и куры, расправив желтые крылья, толпясь с громким кудахтаньем, сбегались на поживу.

В домах, теснящихся на противоположном берегу, принялись за стирку. Манго и белые орхидеи прятались в корзинах под грязным бельем и украдкой выглядывали из-под тряпок.

Вода наконец закипела. Вскоре проснулся Коя. Увидев о-Суги, он накинул на плечи полотенце и спросил:

– Как спалось?

Затем встал Санки, и, сонно улыбаясь, спросил о-Суги:

– Что с тобой вчера случилось?

Однако о-Суги им только молча улыбалась. Когда их спины скрылись в ванной комнате, она окончательно перестала понимать, кто же из них овладел ею.

6

Санки, оставив о-Суги в квартире, вместе с Коей вышел из дому. В утренний час люди спешили на службу, и толпы рикш текли по улице сплошным потоком. Друзья сели в коляски, и их понесло течением. Об о-Суги они не проронили ни слова, как будто оба знали, что произошло. Однако в действительности Санки не сомневался, что это Коя привел о-Суги. А Коя считал, что о-Суги позвал Санки.

Из проездов между зданиями появлялись все новые и новые рикши, вливаясь в общий поток. Когда эти течения сливались на перекрестках, фигуры возниц пропадали из виду среди плотного потока колясок, и сидящие в них люди превращались в молчаливую толпу человеческих торсов, медленно плывущих по волнам. Казалось, колясками управляет какая-то неведомая сила. Наблюдая за пестрыми волнами иностранцев, текущими бурным потоком вдоль скалистой кручи кирпичных зданий, Санки высматривал, не проплывет ли мимо чье-нибудь знакомое лицо. Коя, чья повозка сначала немного отстала, поравнялся с ним и поплыл рядом.

– Послушай, что это случилось с о-Суги? – наконец спросил Санки Кою.

– Ты тоже не знаешь?

– Так, значит, это не ты привел ее с собой?

– Брось! Когда я пришел, о-Суги уже стояла у входа.

– Вот как! Значит, ее уволили, и ей некуда идти.

Вспомнив, какой злобный вид был у о-Рю прошлым вечером, Санки понял, что это он виноват в несчастье девушки, и помрачнел. Все-таки было странно, что она осталась у него дома. Не сделал ли Коя чего-нибудь такого, что пригвоздило ее к этому месту? Если тот находился ночью с ней в одной комнате, то, конечно, всякое могло случиться; и если дело в нем…

Он заглянул в лицо Кои. Его красивые выразительные глаза вызвали в памяти черты лица его младшей сестры. Он почувствовал одновременно неудовлетворенность и спокойствие, оттого что не он нанес рану о-Суги, а старший брат его любимой женщины. Кроме того, если муж Кёко скоро умрет…

– А что, собственно, произошло вчера? – спросил Коя.

– Вчера? Вчера я напился и заснул в переулке. А ты?

– Я? Я в «Сарацине» встретил Ямагути, а потом погнался за женщиной, за Фан Цюлань.

Доверху нагруженные цветами и овощами, поплыли рикши с домохозяйками, возвращающимися с рынка. Вокруг Санки и Кои заклубился аромат роз и китайской капусты. Всякий раз как корзины с овощами и цветами выныривали из тени зданий, утренние солнечные лучи дарили им блеск и свежесть.

Санки задумался. Этот поток цветов, как на похоронах, не символ ли того, что муж Кёко умер? Не в том ли причина его несчастья, что он завидует счастью других? Если бы он сам был счастлив, как муж Кёко, то кто-нибудь такой же несчастный, как и он сейчас, наверняка точно так же желал бы его смерти. Он огляделся вокруг. Вот плавно текущая, бодрая река жизни. Где обитает горе? Где обитает счастье? Даже по дороге на кладбище мы занимаемся лишь тем, что искусно подбираем печальные слова и ничего больше, правда? Но в следующее мгновение он осознал, что все эти мысли вызваны бьющим в лицо утренним солнцем, и не мог не усмехнуться.

7

Оставив Санки на лестнице банка, Коя продолжил гнать рикшу в пароходную компанию Muramatsu. Она была дочерним предприятием фирмы Кои и располагалась в деловом районе, в самой его сердцевине, застроенной высотными зданиями. Сидя в коляске, Коя размышлял о том, как прошлой ночью они с Санки поссорились и в результате он сделал с о-Суги что-то постыдное.

Вот черт… Ну, дать ей, пожалуй, пять иен и покончить с этим. Совесть? Да зачем она нужна! В конце концов, в Шанхае должны быть щедрые люди, торгующие своим телом.

Этим переживания Кои и ограничились. Он приободрился, порадовавшись тому, что украл о-Суги у Санки и тем самым спас от его посягательств свою сестру.

Едва въехав в деловой район, Коя увидел густую толпу мчащихся конных экипажей, в которых сидели валютные брокеры. Коляски оглушительно грохотали, будто из-под копыт лошадей летели булыжники, и, проносясь по двое-трое, накатывали волнами на улицы и переулки – ведь от скорости их монгольских лошадей зависел валютный курс на нью-йоркской и лондонской биржах. Когда коляску подбрасывало, она взлетала, как шлюпка на волнах. Брокеры почти все были европейцами или американцами. Вооружившись улыбкой и изворотливостью, они мчались от банка к банку. Разница между покупкой и продажей акций ежеминутно менялась, а эта разница и была источником жизнедеятельности Востока и Запада.

Коя давно мечтал стать таким валютным брокером, впрочем, об этом мечтали почти все в этом городе.

Но прежде чем оказаться в Muramatsu, Коя ненадолго заглянул на золотую биржу неподалеку. Сейчас,