Лемурия - Карл Ганс Штробль Страница 16

замка, пока с помощью связанных вместе лестниц, с веревкой и факелом наперевес, не отважился на спуск. Все мои спутники последовали за мной. Я сказал себе, что мы должны хотя бы частично избавиться от бремени необъяснимого, если хотим когда-нибудь снова взглянуть жизни в глаза. Мы спустились в пасть колодца и когда достигли дна – обнаружили расщелину, ведущую еще глубже в недра земли. Края этого провала были перепачканы темной застарелой кровью, будто губы вампира. Лицом к расселине на полу лежал человеческий скелет. Его руки были связаны за спиной, а ноги – прикованы цепями к старому деревянному кресту. Между белыми зубами мертвой головы была зажата тряпка – ныне истлевшая, но и ее остатков хватало, чтобы понять, с какой силой ею перетянули давно уже безмолвный рот. Хотя не было никаких признаков того, что этот скелет имел какое-то отношение к нашему пропавшему хозяину, мы все знали, что перед нами лежат останки Йонаса Борга. Тут мои друзья в результате внезапного взрыва эмоций освободились от долго копившейся и подавляемой ненависти к нашему мизантропу. Они скрежетали зубами, ревели дикими зверьми, норовили наброситься на скелет и разломать, растоптать его. Но во мне проснулось сострадание, мрачно заявившее о себе, когда я снова увидел его корчащимся в конвульсиях на фоне ночного паркового пейзажа; оно охватило меня, такое огромное и светлое, – и, когда я прогонял товарищей по клубу, оно подсказало мне слова:

– Джентльмены, сохраняйте великодушие живых даже перед лицом смерти. Как же наш Борг, должно быть, любил жизнь и наслаждался ею – столь сильно, что был вынужден искать ее, хотя ненавидел и хотел уничтожить!..

И только тогда мои спутники в немом благоговении отвернулись от скелета, опустили головы и последовали за мной – прочь из подземелья и из старого замка, навстречу жизни и новому лучезарному осеннему дню.

Манускрипт Хуана Серрано

Во время своего последнего путешествия по Южной Америке профессор Остен-Зекер, известный исследователь джунглей верхней Амазонки и приграничных Перуанских Анд, сделал поразительное открытие. Ему удалось найти старинный манускрипт в отдаленном и труднодоступном монастыре Санта-Эсперанса, расположенном на вершинах Монблана. В нем содержалась информация об одном из многих героев, в древние времена помогавших в открытии и завоевании Земли. Она была написана Хуаном Серрано, одним из участников первого кругосветного путешествия Магеллана, о чьей участи до сих пор ничего не было известно. Знали только, что он появился на пляже острова Себу после кровавой вакханалии, унесшей жизни других участников высадки, и что он умолял своих товарищей, оставшихся на корабле, «ради Бога и Святой Девы» заплатить за него выкуп и освободить от дикарей. Но даже несмотря на то, что раненый, истекающий кровью, одетый в одну лишь рубашку и связанный Серрано являл собой весьма скорбное зрелище, а пары мушкетов, двух слитков металла и нескольких бухт веревки вполне хватило бы, чтобы вызволить его из плена, командор дон Хуан Карвахо отказался вступить в переговоры с туземцами и дал команду поднять паруса.

Пигафетта, досточтимый историк экспедиции Магеллана, считал, что Карвахо бросил Серрано, чтобы не возвращать капитану перешедшее к нему верховное командование, но, возможно, также и потому, что опасался предательства со стороны островитян. Возможно, уместно упомянуть и то, что отплытие состоялось 1 мая 1521 года от Рождества Христова; несколькими днями ранее сам Магеллан расстался с жизнью на острове Мактан близ Себу, пав под натиском копий и дубин островных жителей. Профессору Остен-Зекеру так и не удалось выяснить, как манускрипт Хуана Серрано оказался в монастыре Санта-Эсперанса. Можно было бы предположить, что какой-нибудь испанский моряк в более позднее время обнаружил документ у местных жителей и получил разрешение привезти его в Южную Америку, где тот и пополнил монастырское имущество.

Что ж, пришло время ознакомиться непосредственно с рукописью – в довольно точно подготовленном, практически дословном переводе.

Во имя Бога Отца, Сына и Святого Духа! Аминь!

Я, Хуан Серрано, первый капитан «Сантьяго», а затем и «Консепсьона», пишу эти строки перед лицом неминуемой смерти, без надежды, что их когда-либо прочтет кто-то из моих соотечественников. Если, по милости Божьей и благодаря чуду, мою рукопись найдет испанец или португалец (на последних я вовсе не держу зла, тем более что сам я португалец по происхождению) – он, возможно, сможет понять из нее, сколь многого способен достичь дьявол в искушении нас, бедных грешников. Люди – слабые создания, и к скончанию дней их ведут странные дороги… Если это вообще будет возможно в будущем – помолитесь за мою бедную душу в церкви Марии-де-ла-Виктории-де-Триана в Севилье, где Магеллан получил королевский штандарт из рук Санчо Мартинеса де Лейвы.

После того как мои товарищи были убиты из-за предательства короля острова Себу, меня отвели на берег, но, несмотря на то что я всячески умолял людей на судне вызволить меня, они не заплатили за меня выкуп. Пришлось наблюдать, как мои бывшие спутники поднимают якорь и разворачивают нос корабля в противоположную сторону от суши. И это – вопреки тому, что Хуан Карвахо был моим крестником и с поднятой рукой клялся доброй памятью своей матери и ранами Христа, что не бросит меня на произвол судьбы на острове! Когда я увидел, что мои мольбы не могут заставить их вернуться, я впал в страшную ярость и отчаяние – и начал проклинать Испанию, своих товарищей и самого себя; и я попросил Бога, чтобы Он в самый ранний день Страшного Суда призвал Хуана Карвахо к ответу за состояние моей души. Я также надеялся, что мое проклятие вскоре принесет хворь и смерть этому ужасному и преступному человеку, моему крестнику.

Итак, я остался один на острове Себу, и мои похитители снова отвели меня в деревню, чтобы их король мог решить, что со мной делать. Вокруг меня собралась огромная толпа мужчин, женщин и детей; они бросали в меня грязью, ракушками и камнями, разбивая мне лицо и лоб в кровь. Я был полон решимости показать этим людям, что я не боюсь их и готов умереть. Я шел с прямой спиной, зажатый парой могучих стражей. Итак, меня доставили в большую хижину короля, где был устроен пир и где нас схватили. Вокруг нее в землю было вбито несколько кольев, увенчанных телами моих товарищей по высадке. Когда мы вошли в хижину, я увидел короля, лежащего на своей кровати, а рядом с ним на земле – человеческое тело. Подойдя поближе, я узнал Дуарте Барбозу – он, как и я, был только ранен