Цитадель - Арчибальд Джозеф Кронин Страница 16

он томился ожиданием все эти дни и как чудесно быть с ней наедине! Он украдкой оглядел комнату. Гостиная, обставленная собственной мебелью Кристин, не была похожа ни на одну из комнат, в которых ему приходилось бывать в Блэнелли. В ней не было ни плюшевых, ни волосяных кресел, ни аксминстерского ковра, ни единой пестрой атласной подушки, какие украшали гостиную миссис Брамуэлл. Пол был крашеный, навощенный, и только перед открытым камином лежал простой коричневый коврик. Мебель – такая ненавязчивая, что Эндрю не обратил на нее никакого внимания. Посреди стола, накрытого к ужину, стояла обыкновенная белая тарелка, в которой плавали похожие на крошечные кувшинки цветы чистотела, собранные сегодня Кристин. Это было просто и красиво. На подоконнике стоял деревянный ящик из-под пирожных, наполненный землей, из которой пробивались хрупкие зеленые ростки. Над камином висела какая-то весьма оригинальная картина, на которой был изображен всего только деревянный детский стульчик красного цвета, по мнению Эндрю, очень плохо нарисованный.

Кристин, должно быть, подметила изумление в глазах гостя. Она улыбнулась с заразительной веселостью:

– Надеюсь, вы не приняли это за подлинник.

Эндрю в замешательстве не знал, что сказать. Его смущала эта комната, где во всем чувствовалась индивидуальность хозяйки, смущало сознание, что она знает многое, ему недоступное. Но Кристин возбуждала в нем такой интерес, что, забыв о своей неловкости, избежав глупых банальностей вроде замечаний о погоде, он начал расспрашивать о ее жизни.

Кристин отвечала ему просто. Она родом из Йоркшира. В пятнадцать лет лишилась матери. В то время отец ее был помощником смотрителя на одной из больших угольных шахт. Ее единственный брат Джон в тех же шахтах прошел практику горного инженера. Через пять лет, когда Кристин минуло девятнадцать и она окончила педагогический институт, отца назначили управляющим Портской шахтой, в двадцати милях от Блэнелли. Кристин и ее брат переехали с отцом в Южный Уэльс, она – чтобы вести хозяйство, Джон – чтобы работать вместе с отцом. Через полгода после их переезда на шахте произошел взрыв. Джон, находившийся в забое, был убит на месте. Отец, услыхав о катастрофе, тотчас же спустился вниз и попал в поток рудничного газа. Неделю спустя из шахты извлекли оба трупа – его и Джона.

Когда Кристин закончила, наступило молчание.

– Простите меня… – начал Эндрю сочувственно.

– Люди очень тепло отнеслись ко мне, – произнесла Кристин все так же просто и серьезно. – А в особенности мистер и миссис Уоткинс. Мне предоставили здесь место в школе. – Она помолчала, и лицо ее снова прояснилось. – Я, как и вы, здесь все еще чужая. В долинах Уэльса долго надо жить, чтобы к ним привыкнуть.

Эндрю глядел на нее, ища слова, которые хоть сколько-нибудь выразили бы его чувства к ней, или какое-нибудь замечание, которое тактично отвлекло бы ее мысли от прошлого и внушило надежду на будущее.

– Да, здесь, внизу, чувствуешь себя как-то от всего отрезанным. Одиноким. Мне это знакомо. Я часто испытываю это. Часто так хочется поговорить с кем-нибудь.

Кристин улыбнулась:

– А о чем же вам хочется говорить?

Он покраснел, чувствуя себя захваченным врасплох.

– Ну, хотя бы о моей работе. – Он замолчал, но счел нужным пояснить: – Видите ли, я как-то запутался. Меня одолевают всякие вопросы.

– То есть вы хотите сказать, что у вас бывают в практике трудные случаи?

– Нет, не то. – С некоторым колебанием он продолжал: – Я приехал сюда, начиненный формулами, истинами, в которые все веруют или делают вид, что веруют. Например, что опухшие суставы – признак ревматизма. Что ревматизм надо лечить салицилкой. Знаете, всякие такие ортодоксальные истины! Ну а теперь открываю, что некоторые из них неверны. Возьмите хотя бы лекарства. Мне кажется, некоторые из них приносят скорее вред, чем пользу. Виновата система. Больной приходит на прием. Он ожидает от врача своей «бутылки». И получает ее, хотя бы это был просто жженый сахар, сода и добрая старая aqua. Вот для чего рецепт пишется по-латыни, ведь тогда больной ничего не поймет. Это нечестно и недостойно науки. И еще одно: мне кажется, что слишком много есть докторов, которые лечат эмпирическим путем, то есть обращают внимание лишь на отдельные симптомы. Они не дают себе труда собрать все симптомы воедино и тогда только поставить диагноз. Они решают очень быстро, потому что всегда спешат: «А, головная боль – так примите этот порошок». Или: «Вы малокровны, надо попринимать железо». Вместо того чтобы вникнуть, чем вызвана головная боль или малокровие… – Он вдруг перебил себя: – Ох, простите, вам это, должно быть, скучно…

– Нет-нет, – возразила она быстро. – Это страшно интересно.

– Я только начинаю, только нащупываю дорогу, – продолжил он с увлечением, обрадованный ее вниманием. – Но я по совести нахожу, уже судя по своему небольшому опыту, что в той премудрости, которую нам внушали, слишком много отжившего, устарелого. Лекарства, которые бесполезны, симптомы, в которые верили еще в Средние века. Вы, пожалуй, скажете, что это не имеет значения для рядового врача-практика? Но почему такой практикующий врач должен только класть припарки да раздавать микстуры? Пора уже выдвинуть на первый план науку. Множество людей думает, что наука – на дне пробирки. А я думаю иначе. Я считаю, что работающие в глуши врачи имеют полную возможность узнать многое и чаще наблюдать первые симптомы какой-нибудь новой болезни, чем в любой клинике. К тому времени, как больной попадает в клинику, первые стадии болезни уже миновали.

Кристин собралась уже ответить, но тут раздался звонок у дверей. Она поднялась, проглотив свое замечание, и вместо него сказала с легкой улыбкой:

– Надеюсь, вы не забудете своего обещания поговорить со мной об этом в другой раз.

Вошли Уоткинс и его жена, извиняясь, что опоздали. И почти сразу все сели ужинать.

Ужин был совсем не похож на ту легкую холодную закуску, которой их потчевали на вечере у Брамуэллов. Здесь была вареная телятина и картофельное пюре с маслом. Потом ревенная ватрушка со сливками, сыр и кофе. Все было просто, но вкусно приготовлено. После той скудной еды, которую ему подавали у Блодуэн, Эндрю наслаждался этим горячим и аппетитным ужином. Он сказал со вздохом:

– Вам повезло, мисс Барлоу: хозяйка ваша замечательно стряпает.

Уоткинс, насмешливо наблюдавший, как объедался Эндрю, вдруг залился громким смехом:

– Вот это здорово! – Он повернулся к жене. – Слышала, мать? Он говорит, что старуха Герберт замечательно стряпает.

Кристин слегка покраснела.

– Не обращайте на него внимания, – сказала она Эндрю. – Вы сделали мне величайший комплимент в моей жизни – именно потому, что сделали его нечаянно. Ужин готовила я. Я пользуюсь кухней миссис Герберт, но люблю