Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так - Пэлем Грэнвилл Вудхауз Страница 16

– Господи! Она его показывала?

– Отнюдь, сэр. Одна из служанок нечаянно прочитала его, убирая туалетный столик, а позже пересказала в нашей гостиной.

Майк покраснел, что было ему к лицу, и слегка скрипнул зубами.

– Да? – зачем-то переспросил он.

– Да, сэр. Одна из горничных. Конечно, я сделал ей выговор.

– А шею не свернули?

– Нет, сэр.

– Зря. И как, ей понравилось?

– О нет, сэр. Я был очень строг.

– Не выговор. Письмо.

– Понравилось, сэр.

– Что ж, и то хлеб. Доставил человеку удовольствие. Огастес тоже его похвалил.

– Кто, сэр?

– Один лондонский критик. Если как-нибудь встретите, познакомьте его со служанкой. Явное родство душ. А что до ваших слов, вы правы. Что будем дальше делать? Кстати, фамилия моя – Кардинел.

– Я часто слышал о вас от мистера Стэнвуда.

– Мы старые друзья. Прибавлю, что он полностью согласен с моими теперешними планами.

– Так я и думал, сэр. Мистер Стэнвуд исключительно добр, тем более – к друзьям. Но вы говорили…

– …что будем делать дальше?

– Простите, сэр?

– Ну-ну, Спинк, где ваш разум? Прежде всего, надо обеспечить ваше молчание. Если Алела узнает, мне конец.

– Несомненно, сэр.

– Итак?

– Если разрешите, сэр…

– Разрешу, разрешу.

– …я бы предложил полюбовное соглашение.

– Финансового характера?

– Вот именно, сэр.

Майк облегченно вздохнул и улыбнулся Спинку, как улыбались жители Гента гонцам из Аахена [15].

– Значит, дело ясно, – сказал он. – Как вам десятка?

– Ну, что вы, сэр!

– Это немалые деньги.

– Меньше, сэр, чем двести фунтов. Майк засмеялся.

– Что-то у меня со слухом. Мне послышалось «двести фунтов». Или с акустикой комнаты…

– Я так и сказал, сэр. Майк щелкнул языком.

– Слушайте, Спинк! Все мы любим пошутить, но это уж слишком. Вы, наверное, имели в виду двадцать?

– Нет, сэр, двести. Мистер Стэнвуд часто говорил о ваших доходах. Мне кажется, указанная сумма не так велика по сравнению с вашими чувствами к леди Терезе. Я сужу по письму.

– А если я дам вам в глаз?

– В глаз, сэр?

– Очень уж тянет, руки чешутся.

– Весьма прискорбно, сэр.

– Нет, это подумать – двести фунтов!

– Они мне нужны, сэр.

– Знаю.

– Его светлость поделился с вами, сэр?

– Еще как! Вот вам и другая причина. Я не хочу ему мешать.

– У каждого бывают неудачи. То солнце, сэр, то дождик.

– Что-что?

– Другими словами, сэр, омлета не сделаешь, не разбив яиц.

– До омлета ли нам, Спинк? Надеюсь, вам понятно, что вы – подлый шантажист?

– Понятно, сэр.

– И вы не стыдитесь?

– Нет, сэр.

– Тогда говорить не о чем.

– Перья и чернила на письменном столе, сэр. Майк медленно подошел к столу и взял ручку.

– Что ж, утешение одно, – сказал он. – Рано или поздно вы за это ответите. Так и вижу, как вы, шаг за шагом, погружаетесь в трясину зла. Аппетит растет во время еды.

– Несомненно, сэр.

– Не хотите остановиться, пока не поздно?

– Нет, сэр.

– Дело ваше. Что ж, бегите к печальной развязке. Шантажируйте, но однажды вы оступитесь и – бамц! – упадете в яму. «Рад познакомиться», – скажет судья и вынесет приговор. Буду вас навещать, поболтаем через решетку.

– Весьма признателен, сэр.

– Не за что. Какое сегодня число?

– Двенадцатое мая, сэр.

– А как вас зовут?

– Мервин, сэр.

– Красивое имя.

– Моя матушка, сэр, тоже так считала.

– Вам не стыдно о ней вспоминать, когда вытягиваете двести фунтов из незнакомого человека?

– Нет, сэр.

– Подумайте, Спинк. Она смотрит на вас с небес.

– Она в Далидже, сэр.

– Значит, из Далиджа. Смотрит и…

– Если не трудно, сэр, чек на предъявителя.

– Ладно. Вот, прошу.

– Большое спасибо, сэр.

– Итак, ваша матушка…

Майк замолчал, услышав, что кто-то к нему стучится.

– Войдите! – сказал он. Вошла леди Адела.

– Решила посмотреть, как вы устроились, – сияя, сообщила она. – Вам ничего не нужно?

– Нет, спасибо.

– Наверное, вы болтаете со Спинком о старых временах? Он ведь служил у вашего отца. Мистер Кобболд очень изменился?

Многое в Мервине Спинке могло и не понравиться, но деньги он отрабатывал.

– Ничуть, миледи. Мы вспомнили разные оказии. Мистер Стэнвуд был чрезвычайно добр ко мне, когда я пребывал в Соединенных Штатах.

Издалека донесся жалобный голос мужа в беде. Дезборо Топпинг, страдающий подагрой, пытался завязать галстук. Леди Адела кинулась к нему, словно тигрица – к детенышу.

– Спасибо, Спинк, – сказал Майк.

– Не за что, сэр.

– Теперь я в безопасности.

– Несомненно, сэр.

– Хотел бы я вас отблагодарить. Мервин Спинк благосклонно улыбнулся.

– Вы отблагодарили, сэр.

– Как? Чеком? С вас этого хватит?

– Конечно, сэр.

– Очень рад. Вижу, вам легко угодить. Но чек не годится. Он подписан «Майкл Кардинел». А я, видите ли, Майкрофт, как брат Шерлока Холмса.

Мервин Спинк, наконец, дрогнул. Лицо его перекосилось. Если бы у него были усы, он был бы похож на сбитого с толку баронета.

– Я пойду к миледи… – проговорил он.

– И признаетесь? Не советую. Придется многое объяснять. Нет-нет, инцидент исчерпан. Ваша матушка счастлива, Спинк. Любимый сын избежал ловушки. Скорее всего, – прибавил Майк, – она поет от радости.

Глава XII

Отцу, чья дочь обращается с ним, как с трудным ребенком, непрестанно угрожая поставить в угол и не давать карманных денег, нелегко ввести в ее дом подкидыша, и потому на первых порах граф очень волновался. Можно сказать, что он пережил целую гамму эмоций.

Поначалу главенствовал страх, побуждавший вздрагивать при громких звуках и припоминать Дамокла, о котором он читал в школьные годы. Потом пробудилась слабая надежда. Только на третий день, под вечер, когда он сидел в кабинете, ожидая обеда и почесывая собаку, пятый граф ощутил, что бояться нечего. Интрига, чувствовал он, удалась на славу.

Конечно, этот змий еще мог преподнести сюрпризец. Да, он повержен в прах, но очень живуч. Подумать страшно, что он едва не одержал победу. Если бы не редкостная сметливость нового друга, Кардинела, именно в эти дни дворецкий праздновал бы свой триумф.

Когда Майк описывал поединок, лорд Шортлендс был потрясен. Он понять не мог, почему его младшая дочь не кидается на шею этому замечательному юноше. Она как раз пришла и тоже занялась собакой, пощекотав ей брюшко.

– Вот что, – сказал отец.

Но тут дверь снова открылась, и вошел Майк. Семейная сцена умилила его донельзя. Будущая жена, будущий тесть и будущий свойственник Усик предстали его взору. Поистине, сам домашний уют! Жаль нарушать его, но он, Майк, пришел сообщить новость и должен это сделать.

– Привет, лорд Шортлендс, привет, – начал он. – Собственно, какие лорды? Вообще-то полагалось бы назвать вас «папаша» или «папочка», раз