Гийом Мюссо - Сентрал-парк Страница 9

«Тем хуже для него!»

Джоди уселась за руль, включила мигалку, сирену и ринулась в погоню по направлению к Бруклину.

Бывший квартал докеров, с трех сторон окруженный водой, занимал окончание мыса полуострова в восточной части Бруклина.

«Мини Купер» въехал на Ван-Брант-стрит, главную артерию Ред-Хука, пересекавшую весь квартал с севера на юг и завершавшуюся тупиком. Она упиралась в сетку, которая огороживала промзону, выходившую к набережной.

Алиса и Гэбриэл остановились у выщербленного тротуара.

Из-за проклятых наручников они были вынуждены выбираться из одной дверцы. Солнце ярко сияло, не мешая задувать ледяному ветру.

— Однако, холодрыга! — пожаловался джазист, поднимая воротник куртки.

Приглядевшись, Алиса узнала район, в котором они оказались. Куда ни глянь — индустриальный пейзаж: используемые не по назначению склады, кордебалет подъемных кранов, плоскодонки в соседстве с баржами.

Ощущение края света, и ему в помощь — фунтики дыма из дальних труб.

Они здесь были с Сеймуром. Тогда квартал еще не опомнился после урагана «Сэнди». Вода затопила все подвалы и первые этажи зданий, которые стояли в опасной близости к океану. Сейчас, похоже, все уже успели привести в порядок.

— Мастерская Никки Никовски вот в том доме, — показала Алиса на величественную постройку из кирпича. Судя по башенкам и трубам, это была процветающая фабрика во времена промышленного расцвета Бруклина.

Они двинулись к зданию, стоящему прямо напротив моря. Набережная была почти пуста. Ни прохожих, ни туристов. Несколько маленьких кафе и небольших магазинчиков выстроились вдоль Ван-Брант-стрит, но сейчас все еще были закрыты.

— Так кто эта женщина, к которой мы идем? — спросил Гэбриэл, перешагивая через канализационную трубу.

— Топ-модель, чья известность пришлась на девяностые.

В глазах джазмена зажегся огонек любопытства.

— Неужели настоящая модель?

— Немного же вам надо, чтобы воспламениться, — заметила Алиса, и в голосе ее послышался упрек.

— Меня удивило, как резко она поменяла курс, — объяснил он, впрочем несколько смутившись.

— Как бы там ни было, но ее картины и скульптуры стали ценить галеристы.

— Ваш друг Сеймур любитель современного искусства?

— Да. И не просто любитель, а серьезный коллекционер. Он унаследовал эту страсть от отца вместе с солидным состоянием, благодаря которому продолжает ей служить.

— А вы?

Алиса пожала плечами:

— Я ничего не смыслю в искусстве. Каждому свое, но по части страсти к охоте я, пожалуй, ему не уступлю.

— И в какой же области?

— Моя дичь — преступники и убийцы.

Оказавшись у бывшей фабрики, они на секунду застыли в растерянности перед железной дверью, ведущей в дом, но тут же обнаружили, что она не заперта. Вошли в лифт, похожий на металлическую клетку, нажали кнопку последнего этажа. Кабинка открылась на бетонированной площадке, и они подошли к единственной на ней тяжелой металлической двери. Пришлось позвонить не один раз, прежде чем дверь открылась.

На пороге — Никки в большом кожаном фартуке, толстых перчатках, в шлеме, защищающем уши от шума, темных очках и защитной маске. В таком виде предстала перед гостями хозяйка. Точеная фигура бывшей манекенщицы совсем не угадывалась под спецодеждой кузнечных дел мастера.

— Добрый день! Меня зовут Алиса Шафер. Мой друг Сеймур, вероятно…

— Входите быстрее! — оборвала ее Никки, приподнимая маску вместе с темными очками. — Предупреждаю, мне нет дела до ваших историй, и я не хочу быть в них замешанной. Я избавляю вас от наручников, и вы сразу же сваливаете. Ясно?

Гости согласно закивали, и хозяйка закрыла за ними дверь.

Мастерская тоже больше походила на кузню, чем на мастерскую художника. Огромное помещение, освещенное лампами дневного света, было увешано всевозможными инструментами. Чего тут только не было: молот и маленькие молоточки, сварочный аппарат, паяльная лампа, газовый резак… В горне пламенели угли, бросая алые отсветы на наковальню и кочергу.

Гости последовали за Никки, с трудом пробираясь между металлическими конструкциями, загромоздившими все пространство. Трафаретная печать на металле отливала пурпурными и охристыми бликами. Скульптуры из ржавого железа своими острыми верхушками грозили проткнуть потолок.

— Садитесь вот здесь, — распорядилась скульпторша, указав на два продавленных стула по сторонам верстака, которые она потрудилась достать, дожидаясь прихода гостей.

Торопясь как можно скорее оказаться на свободе, Алиса и Гэбриэл поспешно заняли места. Никки вставила диск в болгарку и попросила зажать цепь наручников тисками на верстаке. Затем она включила пилу, которая яростно взревела, и подошла к гостям.

Диск справился с цепью в две секунды, и пленники наконец-то освободились друг от друга. Несколько ударов долотом заставили поддаться замки на металлических браслетах.

«Наконец-то!» — вздохнула про себя Алиса, разминая опухшую, всю в ссадинах кисть.

Она начала было благодарить скульпторшу, но Никовски сухо ее прервала.

— Теперь марш отсюда! — произнесла она, указывая на дверь.

И счастливые обретенной свободой, гости покинули мастерскую.

И вот Алиса с Гэбриэлом снова на набережной, и на устах у обоих счастливая улыбка. Освобождение не помогло им прояснить ситуацию, но зато какой это важный этап! Каждый вновь обрел самостоятельность, и сделан первый шаг к выяснению истины.

Они шли вдоль заброшенных доков, наслаждаясь ощущением невероятной легкости. Им казалось, что они сбросили тяжелейший груз. Даже ветер потеплел. Но пустыри, заброшенные ангары и склады на фоне безмятежной небесной синевы не стали милее. Зато какой волшебный вид открывался на залив! Взгляд обнимал его весь целиком — от нью-йоркской статуи Свободы до Нью-Джерси.

— Пошли. Угощу вас чашкой капучино, — предложил Гэбриэл, весело указывая на маленькое кафе, расположившееся в старом вагончике трамвая, расписанном граффити.

Алиса тут же облила весельчака ушатом холодной воды.

— И чем будете платить? Или тоже украдете?

Гэбриэл сник, вернувшись с небес на землю. Потом пощупал предплечье. Боль, которую он чувствовал проснувшись, теперь усилилась.

Он снял куртку. На рукаве рубашки виднелись пятна крови. Он закатал рукав и увидел повязку. Широкий бинт побурел от засохшей крови. Гэбриэл снял повязку и увидел, что рука вся изранена, и ранки сразу же начали кровоточить. Похоже, что руку ему изрезали бритвой, но, по счастью, порезы были неглубокими. Однако кровоточащие царапины были нанесены не просто так…