Режис Морейра - Не теряя времени. Книжник Страница 9

Музыканты играли всем знакомые песни, и все пели, глядя в огонь и передавая по кругу бутылки рома и блюда с пирожными.

А потом стало светать, костер постепенно угас, а людей сморил сон.

На следующий день

На следующий день Бен весело шагал по дороге, которая, если повезет, должна была, хоть, может, и не очень скоро, привести его домой. Было серо и пасмурно, но это не портило ему настроение.

По временам, при мысли, что не стал будить Фонтанну и ушел один, он сам себя ругал болваном.

Но тут же понимал, что поступил как надо, а главное — он верил в глубине души, что это все не важно: остался он или ушел, играет на кларнете или на бандонеоне. «Ну вот и хорошо», — подумал он, поскольку ни на том, ни на другом играть был не обучен.

Он шел уверенно, без колебаний и смутно чувствовал: его уход не имеет значения (хотя и непривычно было так вот вдруг отбросить беспокойство). Выразить это словами Бен еще не умел, но начинал понимать: все важное отныне оберегается звездой.

Пошел дождь, Бен улыбнулся.

— Это, наверно, опять Фабиан, — подумал он вслух и стал пританцовывать.

Фонтанна проснулась с первыми каплями дождя и увидела, что она одна.

Она полежала, подставив лицо небесной влаге, чтоб она ее умыла, и внимательно разглядывая африканский узор платка, которым была накрыта. Потом вскочила, накинула платок на голову и побежала в дом.

Она нашла там Фабиана Вальтера с Ковбоем — они уселись завтракать и откупорили к столу бутылочку вина.

Фонтанна посмотрела на них с укором и, вытираясь платком, проворчала:

— Опять плясали!

— Нет! — стал оправдываться Ковбой. — Теперь это не мы.

— У госпожи Природы тоже есть свои причуды, — прибавил Фабиан.

— Поспали хорошо? — спросил Ковбой.

Фонтанна неуверенно сказала «да».

— Голова не болит?

— Да так… — ответила она. — Но в общем ничего.

— Хотите рюмочку? — предложил Ковбой.

От рюмочки она стыдливо отказалась, но пообещала станцевать им что угодно за чашку хорошего кофе.

Приятели стали возиться с кофеваркой, о чем-то переговариваясь с серьезным видом. А Фонтанне не терпелось — запах кофе щекотал ей ноздри. Наконец Фабиан что-то шепнул Ковбою, и тот кивнул:

— Ага.

— Мы сошлись на «пробуждении цветка», — сообщил Фабиан.

— О’кей! — легко согласилась Фонтанна.

Мужчины уселись на барную стойку, поставили между собой бутылку рома и жадно уставились на Фонтанну. Девушка влезла на кухонный стол, опустилась на колени, накрыла голову руками, сжалась в комок. И замерла, погрузившись в себя. Ковбой и Фабиан перестали пихаться локтями и ждали, когда начнет просыпаться цветок.

Первыми зашевелились пальцы ног цветка-Фонтанны. По одному они уперлись в стол, и он чуть пошатнулся. Живая дрожь пробежала от щиколоток до коленей. Фонтанна подалась назад, села на корточки, пригнула голову до самых бедер и уронила руки.

Затем очень медленно стали распрямляться длинные стройные ноги — тянулся к небу двойной стебель, увенчанный великолепнейшим бутоном ягодиц. Согнувшись пополам и напружинив ноги, Фонтанна снова замерла. Ковбой и Фабиан молча хватили по рюмке вина.

Постепенно она разогнулась, стала плавно раскидывать руки.

Теперь она стояла в полный рост, свесив голову на грудь, а побеги рук продолжали расти, выпуская широкие листья, пока не поднялись выше тела. Раскрылись почки-ладони, растопырились пальцы.

Мужчины позабыли о вине и в изумлении следили, как тело превращается в цветок.

Едва заметными движениями Фонтанна подняла голову и запрокинула лицо — вот она, сердцевина, сияющий цветок цветка — улыбка. Оба зрителя пытались зааплодировать, но ладони не слушались и не попадали друг в друга.

Далеко от них Бен на дороге тоже танцевал. Но его танец не имел ничего общего с цветами: он просто перепрыгивал обеими ногами из лужи в лужу и во всю мочь и всю фальшь горланил:

— Йй-а-а гулял у фонта-а-ана,В не-о-ом вода так свежа-а-а-а!

Бен в одиночку смеялся, смеялся так, как смеются смешливые одиночки, когда остаются одни и делают что-то ужасно смешное.

Фонтанна оставалась распустившимся цветком ровно столько времени, сколько понадобилось Фабиану и Ковбою, чтобы они опомнились, спрыгнули на пол, налили чашку кофе и, протянув ей руку, помогли спуститься со стола. Фонтанна протянула руки им навстречу, при этом каждый как-то странно заглянул в ее ладонь, потом помощники переглянулись и, быстро поменявшись местами, заглянули в другую.

— Спасибо, — сказала она им, спустившись, кивнула каждому и с наслажденьем отхлебнула кофейку.

Приятели смотрели, как девушка-цветок попивает кофе, и ждали, что она их о чем-то спросит. Да и она на них поглядывала и после каждого глотка одаривала их улыбкой, но ни о чем не спрашивала. Их лица помрачнели.

Мысль о Бене не покидала Фонтанну с той самой минуты, когда она проснулась, но куда он подевался, она еще не задумывалась. Да и вообще, у нее не было такого чувства, как будто она думает о нем, было другое: как будто он все время с ней, хоть его и не видно. Поэтому вопрос, которого приятели так ждали, ее не занимал. Но, видя их обиженные лица, она пораскинула мозгами. Больше всего на свете Фонтанна не любила обижать людей, а друзей — и подавно. Поспорить — ну, еще куда ни шло, но обижать — ни-ни! Итак, пошарив хорошенько в голове, она нашла о чем спросить:

— Ковбой… — с невинным видом начала она.

— Ммм? — отозвался он еще невинней.

— Вчера… когда я засыпала…

— Ммм…

— Рядом со мной был парень…

— Ну и что?

— Ты случайно не знаешь, куда он девался?

— Высокий парень?

— Ты повыше.

— А сильный? — встрял Фабиан Вальтер.

— Ты посильнее.

— Красивый?

— Красивей вас обоих, вместе взятых, — ответила Фонтанна с мечтательной улыбкой.

Ковбой и Фабиан как раз потому и хотели услышать вопрос о Бене, что знали ответ, но им хотелось потянуть — в отместку за то, что пришлось дожидаться.

— Я не видал, — сказал Ковбой.

— Я тоже.

— Ну-ну… — сказала огорченная Фонтанна.

Она уже не притворялась. Задав вопрос, чтоб подыграть друзьям, она задалась им всерьез, а когда ответа не нашлось, всерьез же и расстроилась. Ей в голову полезли мерзости и глупости.

Почуяв это, Фабиан с Ковбоем сжалились.

— У вас очень красивые руки, — сказал Фабиан.

— Спасибо, — безучастно ответила Фонтанна.

— А вы на них когда-нибудь смотрите? — спросил Ковбой.

— Что?

— На руки, — пояснил Фабиан, — посматривали бы почаще!

Тогда Фонтанна раскрыла правую ладонь. На ней было написано: «скоро». А на левой: «встретимся». Она приставила ладони одну к другой и прочитала: «Встретимся скоро».

И улыбнулась двум друзьям и всему свету.

Ковбой и Фабиан боялись, что послание покажется Фонтанне слишком неопределенным, и даже про себя ругали Бена, но ее это, похоже, нисколько не встревожило.

— Ну ладно, все это прекрасно, — сказал Ковбой, — но мне уже пора разносить почту. А ты, бакалейщик, пойдешь на работу?

— Навряд ли! — сказал Фабиан. — Но я уже послал сменить табличку на двери, — прибавил он с улыбкой.

— Славно погуляли! — сказал Ковбой и был таков.

Так он и ушел, ни с кем не попрощавшись и ничего за собой не убрав, как сделали другие гости и как рассчитывал хозяин.

— Йй-аа так давно тут шагай-уу,И ни-икогда не вернусь…

Фабиан и Фонтанна остались на кухне вдвоем. Они выпили еще по чашечке кофе, а потом, приплюснув лоб к оконному стеклу, стали смотреть на дождь.

Он лил все сильнее, заливал сад. Разбросанные в траве рюмки, бутылки, стаканы и другие емкости наполнились до краев, и капли отскакивали от их поверхности.

Костер, естественно, давно потух.

Все это могло бы быть весьма печально, могло, но не стало. Во-первых, потому, что в доме Фабиана Вальтера печали не было места, ее давным-давно прогнали: «Пошла вон, печаль! Забирай свои манатки, и чтоб духу твоего здесь больше не было!» — а во-вторых, Фонтанне с Фабианом все виделось в особом ракурсе: дождь представлялся им прекрасным и достойным завершением праздника, дождь под конец освежил его, не дав ему увянуть.

— На такое свидание трудно опоздать, это очень удобно, — сказал Фабиан, не отрываясь от окна.

— И захочешь — а не опоздаешь! — улыбнулась Фонтанна.

— А вы захотите?

— Никогда не знаешь… — неосмотрительно ответила Фонтанна.

— Ну нет, бывает, что и знаешь… — сказал Фабиан.