Марина Золотаревская - Доктор Бартек и его учительница Страница 6

— И я вспомню, что знал тебя раньше, в моей нынешней жизни?

Смерть едва заметно кивнула головой и сказала чуть слышно:

— Этим утешусь я сама.

Тогда он молвил:

— Твой дар велик и щедр…

— Он горек, Бартек! — возразила она. — Ведь это дар Смерти. Но ты примешь его?

— Да, учительница. Ведь это дар Жизни!

Тут Смерть улыбнулась какой-то новой, несмелой улыбкой и показалась ему совсем молодой и очень красивой.

— Подойди ко мне, — проговорила она тихо. Бартек понял и повиновался.

— Наклонись, — попросила Смерть.

Как он не замечал раньше, что ростом она — едва ему по плечо!

Он наклонил голову, и Смерть взяла его лицо в ладони. Они больше не были ледяными — от них исходило тепло. Тёплыми оказались и её уста, когда она поцеловала Бартека в лоб.

…И вот что рассказывали потом солдаты с артиллерийской батареи.

…Доктор Бартек сказал: «Идём», — но сам не тронулся с места, постоял секунду-другую, нагнул голову, будто в поклоне, стал медленно оседать — и мягко повалился наземь. Бросились к нему, а он…

Но выглядел он спокойным, как спящий ребёнок, которого поцеловали на ночь.

Послесловие

Я помню, как в одной стране скончался молодой врач: пытаясь установить, как люди заражаются чумой, он поставил решающий опыт на себе.

Ещё помню, как в другой стране во время холерной эпидемии толпа растерзала насмерть другого доктора, вопя, что это он и прочие проклятые инородцы напустили заразу. В этой толпе было немало тех, кого он успел спасти.

Помню и то, как погиб третий, военный врач. Он закрыл собою раненого пленного, которого собирались пристрелить.

Неважно, как звали этих троих — и многих других. Мне ли не знать, кто это был!.

Он и сейчас ходит по земле, и, клянусь, будет ходить по ней и впредь, пока существует этот мир, пока существует страдание и пока существую я сама.

Вот моё послесловие.

Что ни говори, а последнее слово остаётся за мной.