Оксана Робски - День счастья — завтра Страница 57

Мне было странно, что они меня не понимают.

— Катя, спокойно. — Анжела смотрела на кого-то за моей спиной, на вход. — Снежанна приехала.

Мне показалось, что Катя даже обрадовалась.

Снежанна была сильно пьяна. Она сама подошла к нашему столу.

— Ты знаешь, что случилось с твоим любовником? — спросила Катя.

Снежанна разъяренно махнула рукой:

— Он меня бросил.

— А где твоя охрана? — поинтересовалась Анжела.

— Я же говорю: бросил. Вы что пьете? — Она сделала знак официанту. — Мне виски-кола, только быстро. Охраны нет, Пузика нет, ничего нет!…

Мы все думали об одном и том же: как не вовремя Пузик бросил Снежанну. Все-таки она спала с Антоном, может, смогла бы что-то для него сделать…

— У меня тост! — Снежанна неуклюже встала, чуть не смахнув со стола тарелку. — За женщин! За то, как все подряд вытирают об нас ноги, а мы еще умудряемся так отлично выглядеть!

Я выпила.

— А кстати, где ваш товарищ Антон? — Снежанна пьяно огляделась.

Катин взгляд был полон ненависти.

— В тюрьме, — сказала Катя.

Снежанна громко расхохоталась.

— Слушай, тебе надо протрезветь, — посоветовала Анжела брезгливо, — закажи кофе.

— Официант! — закричала Снежанна. — Кофе с коньяком! ХО! Дабл! — Она снова повернулась к Кате. — А что он делает в тюрьме? Если не шутишь?

— Его приняли с наркотиками, — ответила я. — Только наркотики подкинули. У него не было. А теперь адвокат не может его вытащить.

Снежанна, не шевелясь, смотрела на меня. Несколько минут. Если бы не открытые глаза, я бы подумала, что она заснула.

— Вот так, — кивнула Анжела.

— Девочки, — прошептала Снежанна, — неужели это правда?

Она находилась под таким впечатлением, что мы все посмотрели на нее с благодарностью.

На глазах Снежанны появились слезы. Она с ужасом перевела взгляд на Катю.

— Что? — спросила Катя одними губами.

— Простите меня. — Тушь Снежанны оказалась не водостойкой и теперь размазалась по всему лицу. — Простите меня…

— За что? — спросила Анжела. — Говори нормально!

— Я не знала, не верила… Он сказал мне, что, если я пересплю с кем-нибудь, он мне ничего не сделает… а любовника моего… уничтожит… Я и забыла потом, думала, так просто сказал…

— Сука! — Катя кинулась к Снежанне через весь стол. — Какая же ты сука!

Официанты быстро закрыли дверь в каминный зал. С той стороны.

— Я не знала… — рыдала Снежанна, пока мы оттаскивали от нее Катю, — честное слово… не знала… — Катя грозила ее убить, задушить, утопить. Она называла ее всеми возможными словами, и Снежанна покорно кивала. Она выглядела как загнанный в угол зверек. Дорогой зверек с роскошной шубкой, которую с нее содрали. И осталось склизкое, дрожащее тельце.

Через какое-то время сил говорить уже не было. Мы пили виски. Молча. Не чокаясь, как не чокаются на поминках. Захотелось к Роме. Я включила телефон.

Когда он зазвонил, это было похоже на сигнал с другой планеты.

Стас. Я ответила.

Я все должна объяснить этому мальчику. Пусть снимает свои фильмы. И репортажи. И влюбляется в костюмерш. И в помощниц режиссера.

Пусть держится от нас подальше. То, что мы творим, творчеством не называется.

Мне казалось это таким понятным, что после «алле» я ограничилась одним ответом:

— Найди себе кого-нибудь. Оставь меня в покое.

Он словно не расслышал.

— А я сейчас в милиции. Делаю репортаж. А ты где?

Интересно, он не в той милиции, где наш Антон?

— В «Паризьене», — ответила я машинально.

— Я соскучился.

— Забудь меня. Прошу тебя! — Он начал сильно меня раздражать. — Не звони мне больше! Понимаешь? Все кончено!

Я швырнула на стол телефон. Покачала головой. Мне только Стаса с его любовью сейчас не хватало.

Ресторан закрылся. Нам, как постоянным клиентам, оставили двух официантов, а остальной персонал разошелся по домам.

Мы выпили столько виски, что все планы, которые мы строили, казались нам реальными и осуществимыми.

Мы решили, что я должна позвонить Пузику.

На «изумрудной» вечеринке он танцевал со мной и делал мне комплименты. Тем более что сейчас он остался один.

Мы были уверены, что он мне не откажет. Снежанна в порядке передачи опыта рассказывала, что любит Пузик и как произвести на него впечатление.

Анжела вспомнила историю про свою приятельницу Веру. Та устроилась секретаршей к председателю правления банка. Ей было точно известно, что он предпочитает блондинок. Она была брюнеткой. На собеседование она пришла в парике. Председатель правления влюбился в нее с первого взгляда. Она боялась снять парик целый месяц. Подруга дала ей совет, и она им воспользовалась. Однажды утром она пришла на работу совершенно лысая. Ее не выгнали. А потом все долго удивлялись, почему новые волосы стали расти каштанового цвета.

Было три часа ночи. Играл блюз.

Приехал Стас.

Он прошел мимо дремавших официантов и остановился в нескольких шагах от нашего стола.

— Стас! Какая бесцеремонность! — произнесла я заплетающимся языком.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он немного угрожаюше.

Ответом ему был истеричный смех Снежанны. Вслед за ней засмеялась Катя. Потом Анжела и я. Мы хохотали так весело, словно находились в цирке, а Стас был лучшим из клоунов.

Мы ничего не имели против того, что он приехал. Мы даже были ему рады. И, не переставая, радостно смеялись.

— Замуж, — говорил кто-нибудь из нас сквозь смех, вызывая этим магическим словом новые приступы хохота.

— А можно я выйду? — хохотала Катя.

— И я! — подхватила Снежанна.

— Мы все выйдем! Давай? — Анжела еле-еле выговаривала слова.

— Потянешь? — поинтересовалась Катя. Почти из-под стола.

— Мне кажется, потянет, — многозначительно сказала Снежанна, делая паузу для смеха между словами.

— А давайте прям сейчас, — хохотала Анжела, — поженимся! Пока мой не приехал!

— А подарки? — вспомнила Катя. — Ты нам что на свадьбу подаришь? По кинокамере?

— По фотоаппарату! — Анжела сделала вид, что фотографирует меня.

Я манерно улыбнулась «в объектив».

Мы начали «щелкать» друг друга, принимая разные позы.

Я даже не заметила, когда Стас вышел.

Похмелье было тяжелым.

Хотя голова не болела.

Я выпила кока-колу, а потом кефир.

Я ходила по пустой квартире, и привычные вещи казались мне чужими и враждебными.

Иногда на отдыхе очень хочется домой.

У меня было такое же чувство.

Только я была не на отдыхе. А в каком-то кошмаре.

Тревога. Без лица, без тела. Без названия. Холодная и колючая.

Она жила не в голове, не в сознании. Прямо в сердце. Оно перестало стучать. Оно трепетало.