Али Смит - Случайно Страница 48

— Не беспокойтесь, — сказал паренек. — Кто-нибудь из сотрудников увидит их и принесет в зал. Это наша работа. Восемь девяносто девять, пожалуйста.

Что это за книжный магазин, где нет справочной литературы? В голове не уклыдывается. (Клише.) Интересно, размышлял он, заплатив за книгу и направившись к выходу, каким конкретно образом факты «укладываются» у нас в голове? Ага, видите? Можно разобрать идиому «по косточкам», но смысла от этого не прибавится. Он остановился посреди промокшей улицы и откашлялся. На дворе февраль. Коварный месяц. Он снова откашлялся. Господи, что за стариковский кашель. Вот они, новые ощущения: глубокий такой кашель, словно проснулись никогда не существовавшие воспоминания о жизни в холодном и мокром месте, и вот результат — больные легкие. Смахивает на туберкулез. Может, это и есть туберкулез. Болезнь вернулась, трубят по всем телеканалам; вроде как появился новый штамм, устойчивый к антибиотикам. Взять того же Китса, умер в двадцать шесть лет, так же вот по-стариковски кашляя. Ките любил свою Фанни. Уй! Ниже пояса ни с того ни с сего возникла резь, словно от сильного удара. Все, надо идти к врачу. Надо записаться к терапевту и пройти полное обследование. Например — пойти на факультет и обратиться к профессору Смарту. Что вас беспокоит? Видите ли, профессор, на прошлой неделе я проснулся весь в синяках и кровоподтеках, везде, по всему телу, по ногам, рукам, груди, и без всяких на то причин, профессор, я не бежал эстафету по просторам родины, меня никто не избивал. А еще я постепенно начинаю понимать. Начинаете понимать? Да, впервые в своей жизни. А еще я не могу удержаться от глупых каламбуров, и мне от этого физически больно. Сестра, пометьте: пациент злоупотребляет инверсией. А еще у меня нет жизненных стимулов. Мне так плохо. Вам плохо? Да, доктор. Гм. А как вы спите? Практически не сплю. Мне нравится только одно: гнать и гнать на машине, день и ночь, часами напролет и без остановки, хотя, конечно, не по встречке, я еще не совсем «того». Кроме того, сегодня в книжном магазине я заметил, что у меня налицо все типичные признаки гипотермии. А теперь я кашляю как заведенный. А какой у вас аппетит? Знаете., я как-то совсем не хочу есть. Не знаю почему. Ну хорошо. А теперь я вас послушаю.

Но что, если врач приложит стетоскоп к его груди и вдруг озадаченно посмотрит на него, поскольку не услышит даже слабого сердцебиения?

Он вступил на участок тротуара, где в асфальт была вделана панель из плексигласа, под которой клубились вьющиеся растения, похожие на водоросли, липнущие снизу к стеклу. Ему стало не по себе от этого растительного буйства. Если начистоту, он по-настоящему струхнул, эти проклятые водоросли, придавленные плексигласом, были в два пальца толщиной. С недавних пор подобные мелочи повергали его в бессильный гнев. О, трехметровое лицо девушки на огромном рекламном щите чем-то напоминает ее. А девушка в телерекламе «имодиума», смеющаяся на пару с папашей по поводу триумфальной победы над диореей, — просто неудачная пародия; на миг ему показалось, что женщина в следующем ролике, с улыбкой смотрящая телевизор, лежа в образцовой палате частной клиники, — она, и тут же он подумал — да ничего общего. Как-то вечером он остановился, судорожно ловя воздух ртом, увидав затылок длинноволосого парня, спускающегося в метро. Или та женщина, пронесшаяся мимо него в автомобиле в противоположную сторону, к острову Догз,[70] ну прямо одно лицо — вжик, и исчезла. Но у нее была другая машина. Нет, это была не она, невозможно. Растения под плексигласом — они напоминали ее. Не просто напоминали. В каком-то смысле они были ею, в этом городе, чье имя — суета сует, навеки лишенном прелести после отпуска, проведенного этим летом в захолустной дыре. Вот, например, сейчас Майкл шел мимо магазинов по Тотнэм Корт-Роуд, но эта улица была не более чем морок, а улицы, уходящие от нее налево и направо были плодом помешательства и больного воображения. Гудж-стрит была галлюцинацией. Карта метро как иллюзорное представления о цели и направлении. Шоссе М-25 — дурацкий закольцованный «квест». Реальный мир обретался где-то далеко — там, где она.

Только представьте себе: она методично обчищает комнату за комнатой, перенося вещи к входной двери и глубокой ночью перетаскивая по асфальту к фургону. У нее был сообщник, мужчина, без сомнения. Куда без сообщника. Кто-то же должен был таскать тяжелые вещи; кроме того, надо было прибраться после трудов праведных. Хотя, может, это был не мужчина. Это могла быть та угрюмая женщина, которая прибирала в их норфолкском доме. Может, они вообще работали в связке; одна подбирала подходящие дома для сдачи в аренду, а другая «обрабатывала» арендаторов. Может, они были больше чем сообщницами. Как-то раз, направляясь к станции, он видел, как они разговаривали по дороге в деревню.

Возможно такое? Возможно. Конечно нет: она одиночка. И работала одна. Ездила по стране в своей раздолбанной белой машине как инфернальная ипостась сотен государственных участковых фельдшериц, которые добровольно ехали к черту на кулички и стучались в дома незнакомых людей, чтобы провести полный осмотр их органов. Их телесных оболочек. Чтобы насморк вас не мучил, мы сейчас платок вам вручим.

— Эй, девушки, вас подвезти? — крикнул он им, опустив окно. — Я еду к станции. Могу подвезти вас до деревни, если хотите.

Их уборщица открыла заднюю дверцу и плюхнула свой пылесосище на заднее сиденье. Что ж, сам напросился. Амбер помахала им на прощанье и пошла обратно к дому. Он смотрел и смотрел в зеркало заднего вида на ее прекрасные плечи, пока она не исчезла за поворотом дороги. И нет ее. Уборщица восседала на заднем сиденье с таким видом, будто ехала в такси; она сидела вплотную к пылесосу, перекинув его толстый резиновый шланг через шею. У пылесоса был «прикольный» дизайн — с нарисованной рожицей, глазами и улыбкой.

— Ну и странная штука, наши привычки, — сказал Майкл. — Мы антропоморфизируем даже технику для уборки дома, а?

— Это Генри, — ответила уборщица. — Лучший домашний помощник.

— Я хотел сказать, что, когда производитель делает пылесос или что-нибудь еще с таким «человеческим» дизайном, он стремится к тому, чтобы мы, придя в магазин, выбрали именно эту модель, а не другую, — сказал он.

— Я знаю, что значит «антропоморфизировать», — сказала уборщица.

— Ох, да я вовсе не имел в виду, что вы не знаете, — сказал он, но она уже смотрела в окно с полнейшим равнодушием.

Она была такая некрасивая, с огрубевшей кожей, впрочем, как большинство жителей деревни, словно с самого рождения они не ели ничего, кроме сырых корнеплодов, выкопанных на ближайшем поле.

Майкл глубоко вздохнул.

— Где вас высадить, Катрина? — спросил он. — Кстати, а где ваша машина?

— Можно на круге. У меня нет машины, — сказала Катрина.

— Мне казалось, у вас «кортина», — сказал Майкл, и только потом вспомнив, что «кортину» они придумали с Евой, в шутку. Но женщина, казалось, не обратила внимания. Может, она немного туповата. (Но ведь она знает слово «антропоморфизировать»!)

— Вам не трудно здесь без машины? — спросил Майкл.

— Где — здесь?

— Ну, здесь, то есть, ну вы понимаете, я хотел сказать, вам ведь приходится таскать с собой все эти приспособления и чистящие вещества туда-сюда из дома в дом, — сказал он. — Нелегко, наверное.

— Он совсем не тяжелый, — возразила Катрина. — И у него есть маленькие колесики.

— А, — сказал Майкл, — ну да, да.

— Вот здесь, пожалуйста, мистер Смарт, — сказала она. — Большое вам спасибо.

Она выбралась из машины, вытащила из нее пылесос и аккуратно закрыла дверцу.

— Постойте, — сказал Майкл.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник, открыл его, достал три двадцатки и протянул ей через окно.

— Кажется, моя жена не платила вам за ту неделю, — сказал он.

— Вы не должны мне платить, — сказала женщина. — Уборка входит в аренду.

— Думаю, не помешает, — сказал он.

Катрина не улыбнулась. Но деньги взяла.

Станция метро «Гудж-стрит». Майкл вытянул перед собой руку. Она дрожала, но несильно. Перед тем как, миновав турникеты, спуститься в тряском лифте на платформу, он снова достал мобильный. И вызвал номер Евы.

Автоответчик.

— Привет, это я, — сказал Майкл. — Как ты там? Надеюсь, все нормально. Хотел тебе кое-что сказать. У меня для тебя парочка новостей. Точнее, три. Во — первых, я умудрился где-то переохладиться. Да, забавно, я понимаю. Но, кажется, это серьезно. Во-вторых, без конца звонят из правового отдела «Джупитер — Пресс». Что-то связанное с родственниками. Может, ты перезвонишь им? И третье, на основном счете осталось всего две тысячи, а Астрид просит денег на школьную поездку, а Магнус хочет съездить в Лурд.[71] Ха-ха. Да, я понимаю. Но шутки в сторону. Я вызывал страховщиков по поводу украденного. Для оценки им необходимо три месяца. То же самое они говорили три месяца назад. Что будем со всем этим делать? Позвони мне. Поскорее.