Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов Страница 42

На этом мы бы и закончили главу, когда бы не одна давно волнующая нас идея. Дело в том, что в Иерусалиме нет реки. А нам не известен ни один истинно великий город без реки. Конечно, можно утешительно сказать: мол, все они с рекой, а этот без реки не менее великий. Но только это слабый довод. Поэтому мы предлагаем вместо центральной улицы Яфо прорыть канал, чтобы шел он вокруг Старого города, где протекал некогда Кедронский поток, и низвергался далее в ущелье, ведущее к Мертвому морю. А от того канала чтобы в разные стороны отходили канальчики. И вместо улицы Кинг-Джордж, и вместо улицы Давид а-Мелех, и вместо многих других. А по каналам пусть плывут гондолы: это вид общественного транспорта, не требующий электричества, без выброса вредных газов, дешевый, к тому же красивый и даже романтичный.

Мы не сомневаемся, что, выставь мы с такой программой свою кандидатуру в мэры Иерусалима, наше избрание было бы неизбежным, а Венецию стали бы называть Северным Иерусалимом. К сожалению, мы не можем позволить себе занять эту должность. У нас другие заботы.

Глава 12

Итак, Давид захватил Иерусалим. Сделал он это хитроумным способом, о котором вам непременно расскажет гид на экскурсии в город Давида — через дорогу от раскопок под южной стеной Храмовой горы. Там много разных камней, нагроможденных друг на друга, и все они исторические. Мы лишь намекнем, что в качестве подсобного средства Давид использовал водопроводную систему. Правда, недавно выяснилось, что она построена на пару веков позже этого события, но это, как вы понимаете, не существенно. Кроме того, буквально только что (книга уже почти ушла в типографию) раскопали новый (то есть еще более старый) туннель вполне подходящей давности — судя по всему, это именно тот, через который проникли в город воины Давида. Во всяком случае, именно таковым он будет считаться, пока не раскопают что-нибудь еще более древнее.

Взяв Иерусалим, Давид крепко наподдал филистимлянам, что оказалось не трудно, поскольку он следовал тактическим советам Господа. Советы были конкретными и немудреными: типа «зайди им с тылу и иди к ним со стороны тутовой рощи», но важно, что они действовали. Затем, обустроившись при помощи царя Тира, пославшего плотников и кедровые бревна, царь перенес в Иерусалим ковчег Завета, что было, несомненно, мудрым решением, ибо теперь помимо столичного блеска город обрел статус религиозного центра (за что и платит по сей день). Как всегда, Давид не преминул показать свои музыкальные таланты, а заодно и дарования в области балета, но не классического (пуанты, фуэте и т. п.), а самого что ни на есть современного, ибо, как сказано в Библии, — «скакал перед Господом». Поскакав, Давид дал всем участникам «по куску жареного мяса и по одной лепешке» (к сожалению, рецепты не сохранились), и праздник окончился.

Затем Давид совершенно разошелся и поодержал тьму тьмущую побед над самыми разными соседними царями, но при этом не заносился и, в отличие от всех прочих своих коллег в прошлом, настоящем и будущем, не пытался искоренить память о своем предшественнике. Более того, стал искать кого-нибудь из уцелевшего потомства царя Саула: «Нет ли еще кого-нибудь из дома Саулова? Я оказал бы ему милость Божию». Вот так, этими самыми словами и сказал. А когда обнаружился внук Саула, сын любимого друга Ионафана с красивым именем Мемфивосфей, то Давид не только не забыл о своих благих намерениях, но отдал ему всю собственность дедушки Саула, а также кормил, поил и вообще держал за сына. Библия сообщает деталь, после которой совершенно не приходится сомневаться в достоверности всего вышесказанного, а именно, что этот малый с красивым именем «был хром на обе ноги».

Воодушевленный своими добрыми делами, Давид в очередной раз побил всех, кого только можно, и залез на крышу своего дворца отдохнуть. И оттуда он увидел купавшуюся в бассейне женщину, и приключилось с ним такое, что (если честно) приключалось регулярно: Давид эту женщину страстно захотел.

Вообще, судя по Библии, он отличался исключительно сильным сексуальным темпераментом, а проще говоря — был изрядным бабником. К этому времени у него было, помимо известной нам Михали, еще куча жен, а уж когда он добрался до Иерусалима, то имена жен вписывать в Библию просто перестали, поскольку иначе эта книга разрослась бы чрезвычайно, просто написали: «И взял Давид еще наложниц и жен» — без упоминания имен и указания количества. Казалось бы, куда тебе еще, дай бог с этими управиться! Но в том-то и дело, что управлялся и никто в обиде не был.

В Иерусалиме у самых Яффских ворот есть место, которое зовется Цитадель Давида. Оно расположено над долиной Гей-Хином, той самой, которая Гиеном, то бишь Геенна Огненная, а огненная она потому, что в этой самой долине приносили язычники в жертву своему богу новорожденных детей, бросая их в горящую огнем пасть (в смысле — печку в виде пасти). А еще, как вы помните, место называется Султановы пруды и тоже, разумеется, не без причины, но она нам неизвестна. В этой самой Цитадели Давида (которая на самом деле — сохраненная римлянами одна из башен дворца Ирода Великого) сейчас музей города. Он очень мило сделан, там впечатляющие раскопки и хороший музейный дизайн. А тогда сидел на крыше этой башни царь Давид и внизу в прудах увидел Вирсавию. Так вот, плюньте в глаза тому, кто вам это скажет. Ну как мог царь Давид сидеть на крыше дворца царя Ирода? Как могла Вирсавия купаться в прудах Султана? Какого Султана? Короче, это было не здесь. Не здесь! Но было…

А что касаемо самого происшествия, то что с нас, малых сих, спрашивать, когда сам царь Давид — мудрец и полководец, благородное существо, талант, сам Бог с ним на «ты» — не мог с собой совладать. И целый мир, со всеми его птицами и цветами, хамсинами и грозами, запахом земли и вкусом росы, со всем, что есть в нем — таинственностью ночи и чудом утра, золотистыми волнами пустыни, шепотом травы, шуршанием пены на морском берегу, — весь Божий мир воплотился для него в этом светящемся в сумерках уходящего дня женском теле.

И в ту же ночь лег Давид с этой женщиной, и она забеременела. Казалось бы, что в этом плохого? А плохо то, что была эта женщина замужем, и муж ее, Урия, хетт по национальности, был одним из командиров Давидовой армии. Сей факт говорит, кстати, о многонациональном составе Давидова царства, а также о взаимной веротерпимости, которую Давид если не установил, то поддерживал. Это, понятное дело, хорошо, а вот трахать жену своего доверенного человека — куда как плохо. А после того, как не вышло приписать своего ребенка другому, то посылает царь своего воина Урию на верную смерть и тут, как ни крути, совершает дело подлое. Впервые в своей жизни Давид бежит от ответственности, впервые человек, не побоявшийся выйти против великана, ощущает во рту кислый металлический привкус трусости.