Джон Фаулз - Дэниел Мартин Страница 38

— Что же нам теперь делать? — спросил Дэн.

Джейн сжала его пальцы:

— Ничего.

— Не можем же мы… — Он не закончил.

Помолчав, она сказала:

— Я и правда люблю Энтони. А Нэлл любит тебя.

— Но мы же любим друг друга.

Она снова сжала его руку:

— Мы могли бы любить друг друга.

Пальцы их переплелись, и теперь Дэн стиснул её руку.

— Не можем же мы делать вид, что ничего не случилось.

— Мы должны.

— Но ведь это — ложь. Такая чудовищная…

— Возьмём всё это в скобки.

Он молчал. Хотелось взглянуть на неё, но он не мог, мог только разглядывать потолок. Джейн сказала:

— Это наша тайна. Никто никогда не должен узнать.

— Нельзя всю жизнь сидеть на пороховой бочке.

— Поэтому и надо было её взорвать. Я ужасно боялась, что Нэлл догадается.

Тут Дэн впервые почувствовал, что его просто использовали. Но он забыл о том, что Джейн сказала тогда, на реке, о будущем, которое их ждёт, о не такой уж возвышенной реальности, с которой им всем предстоит столкнуться.

— Так нельзя.

И снова — молчание. Потом она сказала:

— Когда мы сюда вернулись, я приняла решение. Что, если ты захочешь, я лягу с тобой в постель. Но если это случится, я выйду замуж за Энтони… приняв католичество.

Вот теперь он смог посмотреть ей в глаза.

— Да это же просто безумие! — Он с трудом подбирал слова. — С точки зрения католика, ты только что совершила смертный грех.

— Который теперь придётся искупать. — Она чуть улыбалась, но смотрела ему прямо в глаза, и он понял, что это вовсе не шутка. — Тебе тоже.

— Всей нашей жизнью?

— Можно мне закурить?

Он приподнялся, достал сигареты, зажёг две и одну передал ей. Она села, сбросив простыню, он обнял её. Джейн прижалась лбом к его щеке.

— Ещё я решила не испытывать чувства вины по этому поводу. Никогда.

— Но ты же только что говорила об искуплении.

— Прости. Я понимаю, в этом нет никакой логики. Мне вовсе не стыдно, что я тебя желала. Но было бы стыдно, если бы мы не смогли остановиться. Если бы это желание стало для меня важнее, чем нежелание причинить боль Энтони и Нэлл.

— Тебе даже не очень понравилось.

— Нет, понравилось. Это было именно так, как я себе и представляла.

— Ну что ж… Для первой репетиции… — произнёс он.

Она опять прижалась к нему лбом, ласково провела ладонью по его бедру под простынёй, ущипнула легонько. Он сжал рукой её маленькую грудь, потом притянул Джейн к себе. Но едва они начали целоваться, а Дэн почувствовал, что всё снова приходит в равновесие (хотя узнать, так ли это, ему никогда не пришлось), как услышали, что внизу хлопнула входная дверь. Дверь в свою комнату Дэн, разумеется, запер, но они оба в ужасе уставились на неё, словно ждали, что кто-то вот-вот ворвётся к ним сквозь её деревянные филёнки, как привидение в мультфильме. Дэну пришло в голову, что это может быть и Нэлл; тогда она дождётся возвращения ленинской вдовицы и попросит открыть ей комнату…

Никогда в жизни он не был так напуган — ни до, ни после; но шаги были слишком тяжёлыми и быстрыми. Они замерли у его двери, раздался стук, потом пришедший подёргал ручку; потом, признав своё поражение, он отправился вверх по лестнице. Двое в постели услышали шаги над собой, в комнате наверху: Барни Диллон, студент, живущий этажом выше.

Джейн прижалась к Дэну, обвив его руками, поцеловала — быстро, страстно, — потом оттолкнула от себя и долгим взглядом посмотрела ему в глаза. И вот уже её нет рядом, она торопливо одевается, Дэн делает то же самое. Они приводят в порядок постель, молча, в лихорадочной спешке.

Сверху доносятся звуки радио, чуть слышные ритмы музыки и снова — шаги. Теперь оба — во всяком случае, так кажется Дэну — почувствовали облегчение; но страх их не оставляет. Ведь это могла быть Нэлл; Нэлл всё ещё может появиться. А ещё Дэн чувствует себя обманутым, потерпевшим поражение, будто Джейн нарочно устроила так, чтобы им помешали. Джейн расчёсывает волосы, пристально вглядываясь в своё лицо в одном из зеркал. Потом вдруг протягивает к нему руки и берёт его ладони в свои.

— Мне надо уйти. Вдруг он опять спустится?

— Но…

— Дэн!

— У меня не хватит сил это скрывать.

— Так будет правильно.

— Мы так много ещё не успели сказать друг другу.

— Всё равно не смогли бы. Да это и не важно.

Она опять поцеловала его и опять сама прервала поцелуй. Постояла минутку, уткнувшись лицом ему в шею. Потом сказала:

— Посмотри, пожалуйста, путь свободен?

Дэн тихонько повернул ключ в двери. На цыпочках они сошли вниз по лестнице, Джейн несла туфли в руках. У самого выхода, пока он оглядывал улицу, она быстро их надела.

— Порядок. Никого.

Но она колебалась; потом, отведя взгляд, сказала:

— Я забегу к Нэлл попозже, хорошо?

Колледжи сестёр были недалеко друг от друга. Джейн добавила:

— Если только ты сам не хочешь это сделать.

Он потряс головой. На самом деле ему хотелось сказать: «Не пойму, как ты можешь…» — хоть он и понимал необходимость этого шага. Джейн подняла голову и встретила его взгляд:

— Если я теперь могу с этим справиться, то потому, что раньше не могла. Это ты понимаешь?

Он ничего не ответил, всё ещё пытаясь понять. Но в конце концов кивнул. Выражение её глаз было странным, ищущим, во взгляде сквозило отчаяние, казалось, она ждёт от него чего-то, что он не в силах ей дать. Она потянулась к нему, порывисто поцеловала в губы. В следующий момент она уже выскользнула в дверь, которую он закрыл за нею и остался стоять, взирая на задвижку и размышляя о том, что же такое он запер для себя в будущем, какое наказание повлечёт за собой совершённое преступление; смотрел, как на чужую, на собственную руку на бесповоротно защёлкнутом замке.

Так же, на цыпочках, он поднялся к себе в комнату, громко захлопнув дверь, чтобы было слышно наверху, если вдруг слушает Барни. Всё вокруг выглядело навсегда изменившимся, незнакомым, и более всего — его собственное лицо в многочисленных зеркалах; и тем не менее он вдруг ощутил странную радость, даже улыбнулся сам себе. В конечном счёте всё это было невероятно, просто фантастика какая-то, и на самом деле просто замечательно; получилось потрясающе авангардно и по-взрослому; и не оставило после себя ничего, потому что всё было так похоже на Джейн, так в её стиле: это её напряжённо-драматическое отношение к будущему, про которое она всё для себя решила. Это произошло — вот что существенно; и все его глубоко запрятанные чувства по отношению к Энтони, рождённые комплексом неполноценности, улеглись, таинственным образом смягчённые и успокоенные. И снова Дэн принялся писать самого себя.

Да так успешно, что буквально через десять минут нашёл в себе достаточно самообладания и дерзости для первой проверки: он пошёл наверх, к Барни Диллону.