Арчибальд Кронин - Мальчик-менестрель Страница 38

— Во всяком случае, проповедь сегодня была просто потрясающая.

— Потрясающая? Да, вполне возможно. — Каноник осторожно подцепил вилкой макаронину и отправил ее в рот. — Но я тебе, приятель, прямо скажу. Большинство из этих ублюдков забудут ее уже на полпути к питейному заведению «У Мерфи». Как думаешь, в этом вареве достаточно сыра? Абсолютно безвкусная еда. И почему нельзя сделать макароны потолще?! — И не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, каноник продолжил: — Пойми, приятель. Я вовсе не какой-нибудь средневековый мракобес, представляющий ад местом, где черти разгуливают с длинными вилками для поджаривания тостов. Я только хочу их слегка припугнуть. Но ад и в самом деле существует, причем наказывают там так, что страшнее не бывает. Это скорбь и безысходное отчаяние, утрата возможности предстать перед лицом Создателя и ощущать Его божественное присутствие. И еще скажу тебе, приятель, что я ужасно огорчен, причем не только положением дел в нашем приходе, но и общим упадком нравственности в нашем проклятом мире. — С этими словами каноник подцепил очередную макаронину и брезгливо проглотил. — Теперь не существует никакой разницы, абсолютно никакой, между тем, что хорошо и что плохо. Ибо любые средства хороши и все идет в ход. Обман в бизнесе, неверность в супружестве, неразборчивость в половых связях в любом возрасте. Сходи как-нибудь вечерком на пристань. Как думаешь, что там выбрасывает прибоем? Волны, словно дохлую рыбу, выносят использованные гондоны, которые плывут по божественному океану, как свидетельство человеческой развращенности. — Каноник мастерски поймал вилкой последнюю макаронину и проглотил ее. — Я тебе по-простому скажу, приятель, без всяких там экивоков: современный мир катится, твою мать, прямиком в ад! — Выдав этот потрясающий афоризм, каноник взял тарелку, вылизал ее дочиста и удовлетворенно заметил: — Вот теперь блестит как зеркало. И мыть не надо. — Он поднялся и потрепал Десмонда по плечу. — Ну, а тебе не мешало бы подышать свежим воздухом. Это пойдет тебе на пользу. Прогуляйся-ка до «Маунт-Вернон», узнай, не вернулась ли мадам.

VII

Воодушевленный добротой каноника — человека, казалось, сделанного из железа и весьма скупого на похвалу, — Десмонд вышел из дому в приподнятом настроении. Так как ведущая к лесу тропинка была довольно крутой, он шел медленно и осторожно и, достигнув лесной опушки, подавил в себе желание отдохнуть в травянистой лощине, где тропинка обрывалась и начиналась частная просека в сторону «Маунт-Вернон».

Смолистый запах хвойных деревьев, предвещающий близость поместья, вернул Десмонда к жизни. Он сразу воспрянул духом, а сердце неожиданно бешено забилось в груди. За это время он успел полюбить чудесный старый дом, целиком соответствующий его представлениям о гармонии и хорошем вкусе. В душе Десмонд питал слабую надежду застать там и саму хозяйка — своего дорогого друга госпожу Донован, которую любил самой чистой и светлой любовью.

Увы, выйдя из леса, он обнаружил, что ставни закрыты, а в саду никого нет. Тем не менее он спустился вниз, задержавшись сначала у греческого атриума возле теннисного корта, а затем и на террасе особняка, по которой с удовольствием прошелся, испытывая странное чувство владельца чужой собственности.

Неожиданно входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Бриджит в своем лучшем воскресном платье.

— О, ваше преподобие, входите, входите, пожалуйста. Почему вы топчетесь у дверей, словно чужой?!

— Бриджит, но дом ведь закрыт.

— Вовсе нет, сэр. Я сейчас мигом подниму жалюзи в гостиной. Мадам в жизни не простит мне, если я оставлю вас мерзнуть на улице. И, кроме того, там для вас письмо.

Узнав о письме, Десмонд все же решился войти. Он прошел в дом вслед за Бриджит, которая, верная своему слову, быстро открыла ставни и, прежде чем Десмонд успел ее остановить, поднесла спичку к сложенным в камине дровам.

— А теперь, сэр, позвольте угостить вас чашечкой чаю и кусочком торта. У Патрика сегодня выходной, а девчонку я отпустила домой проведать мать, но я буду счастлива вам услужить.

— Если это вас не слишком затруднит, Бриджит. Я с удовольствием выпью чаю, но… никакого торта.

— А… Я и запамятовала, что вы поститесь. Как только чайник закипит, я мигом принесу вам чашечку чудесного чая. И ваше письмо.

Когда Бриджит ушла, Десмонд подсел поближе к камину. Сухие поленья сразу занялись и весело потрескивали. Господи, как приятно снова оказаться здесь! Десмонд буквально впитывал в себя тепло очага и чудесную атмосферу комнаты. Ему не терпелось поскорей прочесть письмо, но в то же время хотелось продлить приятное состояние предвкушения, а потому он решил сначала выпить чаю, оставив письмо на десерт.

Ему не пришлось долго ждать. Бриджит принесла большую чашку ароматного, бодрящего чая, вкуснее которого он еще не пробовал. И когда Бриджит пришла спросить, не хочет ли он еще, Десмонд воскликнул:

— В жизни не пил такого чудесного чая. Это что, какой-то особенный сорт?

— Положа руку на сердце, — улыбнулась Бриджит, — когда я увидела, какой вы замученный, то решила плеснуть туда добрую толику «Маунтин дью».

— Тогда все. На сегодня хватит, — рассмеялся Десмонд. — Но я непременно расскажу мадам, что вы своим чаем вернули меня к жизни. Бриджит, раз уж вы так любезно затопили камин, можно я посижу у огня и с полчасика отдохну?

— Сэр, не только можно, но и нужно. Мадам сказала, что, коли вы придете, чтобы чувствовали себя как дома.

Когда Бриджит вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь, Десмонд затаив дыхание вскрыл письмо.

Надеюсь, Вы окажете мне честь, посетив «Маунт-Вернон» в мое отсутствие, и тогда получите и прочтете это письмо. Когда перед отъездом я позвонила вам, к телефону подошел каноник, который сообщил, что вас вызвали к больному. Поэтому я не стала вдаваться в подробности, а сказала только, что мне необходимо срочно уехать в Швейцарию. Теперь о причинах столь неожиданного отъезда. После смерти моей несчастной сестры, которая умерла каких-то четыре года назад после энного числа лет крайне неудачного замужества, на моем попечении осталась ее дочь и, соответственно, моя единственная племянница Клэр. У Клэр, без сомнения, было крайне несчастливое детство, что, естественно, не могло не сказаться на ее характере. Она отличается крайней безответственностью, если не сказать необузданностью. Последние два года она училась в одной из лучших швейцарских закрытых школ — в пансионе благородных девиц «Шато-ле-рок». Школа, расположенная в горах в районе Ла-Typ-де-Пельц, находится поблизости от моего дома в Бурье, где моя племянница проводит вместе со мной летние каникулы.