Владимир Файнберг - Второе посещение острова Страница 33

— И вот ваш обратный билет, – Люся достала его из сумочки, отдала.

— Действительно решили продлить пребывание?

— Что меня ждёт в Москве? – с вызовом ответила она.

Инес пригласила их к столу.

— Нет сил – у меня сегодня давление, – пробормотала Нелли и плюхнулась с Гришкой на диван в сторонке.

— А я с удовольствием!

За столом Люся вела светскую беседу с Инес. Болтала о том, что на острове повсюду продают одно и то же, нигде нет настоящей фирменной одежды, что она себе почти ничего не купила. Между прочим сказала, что я осуждаю её за хождение по магазинам, а вот в каком‑то модном журнале она прочла: женщине необходимо посещать магазины, мерить платья, костюмы, всё, что угодно, чтобы снять стресс.

Инес с большим изумлением внимала ей, пока мы не услышали стон.

Стонала, раскачиваясь из стороны в сторону, Нелли.

— Что с вами? – спросил я. – Давление?

— Где тут вода? Опять приму клофелин, – она достала из кармашка джинсовой юбки пузырёк с лекарством, вытряхнула оттуда таблетку, кое‑как поднялась.

Антонелла побежала с ней на кухню дать воды.

— С нашей няней не соскучишься, – заметила Люся. – Повадилась, вроде вас, каждый день ходить с Гришкой на море. А ей противопоказано.

— Что делает? Что делает?! – вдруг закричала Инес.

Я повернулся, вскочил, заподозрив, что Гришка падает с дивана.

Но то, что я увидел, было ещё ужасней. Малец подбирал высыпанные из оставленного пузырька таблетки клофелина, запихивал их в рот.

Меня обогнал Никос. Мы с Люсей растерянно следили за тем, как он схватил ребёнка, засунул ему пальцы в горло, затем перевернул вниз головой, тряхнул. Таблетки вылетели вместе со рвотой.

— Теперь будет хорошо, – сказал он и передал малыша почему‑то не матери, а мне.

Гришка очумело смотрел вокруг, потом узнал меня, улыбнулся.

— Отдайте, – робко сказала Люся, забирая сына, заплакала. – Простите меня…

В пустыне

Казалось бы, чего делить,ведь смертен ты, и я, и каждый.Под солнцем трещины землигорючею дышали жаждой.Змеёю вился старый спор.То угасал, то жалил снова.Смертельно жалило в упорв сердцах оброненное слово.Разбиты, опустошены,казалось, всех несчастней в мире,плелись средь мёртвой тишины –мишени в сатанинском тире.Казалось, каждый одинок,и больше нет мостов отныне.И каждый доживёт свой срокв своей исхоженной пустыне.Мы долго шли в земной пыли,уже не злобствуя, не споря.Когда из глобуса земливдруг выдвинулся глобус моря.

2001 г.