Виктория Токарева - Ни с тобой, ни без тебя (сборник) Страница 3

Алле было скучновато в обществе Михайлы. Не о чем говорить. И смотреть особенно не на что. Но если не смотреть и не слушать – все неплохо.

Михайло оказался хозяйственный. Все время что-то ремонтировал на даче. Чинил. Подкручивал. Укреплял полы. Дом на земле требует хозяина. Мужицких рук. Деревенская природа Михайлы очень пригодилась.

На участке Михайло возвел сарай – необходимая вещь. Все ненужное сволокли в сарай: трубы, доски, старые батареи. Можно, конечно, выбросить на помойку, но Михайло запретил. Сейчас не нужно, потом пригодится. Рачительный хозяин.

Алла не любила выходить с ним на люди. Стеснялась. Но если дома, если никто не видит – очень даже уютно и хорошо. Главное, спокойно, надежно и устойчиво. Как советская власть.

Алла не планировала замужество, но вдруг…

Вдруг среди дня ей стало плохо, голову стянуло обручем, холодный пот, рвота. Короче – беременность.

Ребенка она хотела от Марека: высокие брови, музыка лица. От Михайлы могла получиться только дворняжка. Но женщина-врач сказала: первый аборт нежелателен. Можно остаться вообще без детей.

– Роди, – приказала мать.

– А если Марек вернется?

– И ему родишь. Будет двое. Лучше, чем ни одного.

Важно было сохранить здоровье. Детородную функцию. Остаться женщиной. А без детей – какая она женщина? Просто человек.

Алла вышла за Михайлу замуж.

Брат Игорь одобрил выбор. Михайло – из крестьян, с безукоризненной анкетой. На хорошем счету: секретарь комсомольской организации. Устремляется к власти, рвет удила. Куда-нибудь да прорвется. Так думал Игорь.

Но произошло непредвиденное. Женившись на Алле, Михайло перестал рвать удила. У него появилось все, о чем мечтал: московская прописка, квартира – пусть с родителями. Родители – не навсегда. Когда-нибудь освободят помещение. Да и сейчас не мешают, тихие. С ребенком помогут, и на хозяйстве. Бесплатная рабсила.

Вдобавок к Москве – дача с куском земли. Можно картошку сажать.

Клубнику. Картошка – необходимое. Клубника – витамины.

И конечно же – Алла с горячим длинным телом. Еле отхватил. Из рук рвали. Единственный недостаток – маленькая грудь. Но, как оказалось в дальнейшем, молока в ней – залейся.

Родился мальчик, сынок. Славочка. Алла выкормила своего и еще одного, чужого. Сцеживала лишнее молоко в бутылочку, отдавала мамаше. У мамаши сиськи как коровье вымя, а толку никакого. Должно быть, молочные протоки запутываются на большой площади. А в маленькой груди – все коротко и быстро. Никаких препятствий.

Славочка непостижимым образом был похож на Марека: высокие брови, музыка лица. Алла задавалась вопросом: как это могло произойти? Наверное, во время зачатия она думала о Мареке. Она всегда о нем думала. В этом дело.

Алла заходилась от любви к ребенку, не могла ни о чем больше говорить и всем надоела. Ее послушать – получалось: нет больше таких детей. Только у нее.

Михайло был полностью согласен с Аллой. Он тоже влюбился в свое чадо. Кровь – не вода.

Алла ни на секунду не оставляла Славочку без себя. В крайнем случае могла доверить ребенка только Михайле. Родному отцу. Роль Михайлы укрепилась. Он сидел возле Аллы прочно, хоть и мало зарабатывал.

Михайло занимал должность – директор музея. Зарплата – гроши. Государство денег не платило. Люди выкручивались самостоятельно. Воровали. Но что украдешь в музее? Древние черепки? И что с ними делать?

Государству плевать на культуру. И Михайле плевать на культуру и на зарплату. Он – в семье. С голоду не помрет. Семья накормит. А напрягаться, или, как говорила его мать: «надседаться» – он не любил. Михайло предпочитал размеренную жизнь: не нервничать и никуда не торопиться. Так что работа в музее была как раз по нему. Можно было среди дня запереть кабинет и уйти по своим делам. Например, сходить в кино на дневной сеанс.

Больше всего ему нравилось трудиться на даче: стучать молоточком, орудовать топориком. Он устранял больные, засохшие деревья, иначе они упадут на крышу. Ему нравился физический труд, когда результат наступал моментально. Покрасил забор – он из белесого становится зеленым. Красота. Прибил гвоздь – повесил пальто. Удобство. Наколол дрова – разжег камин. Пламя рвется вверх, хорошая тяга. Сидишь и смотришь, и разные мысли. Плохие – отбрасываешь, как мусор. А хорошие – смакуешь, как вино. Славочка тоже смотрел на огонь, и отблески отражались в его просторных новеньких глазах. Так же в глубокой древности садились вокруг костра первобытные люди. И замирали.

Денег катастрофически не хватало.

Алла пыталась пробиться к совести Михайлы, дергала его, как «корову за дойки» (выражение матери). Но толку никакого. Михайло молчал с бесстрастным лицом, и Алла могла только оторвать дойки, не добившись ничего. Михайло не зарабатывал, и главное – не хотел ничего менять.

Пришлось сдать дачу. И выходить самой на работу.

Все мужчины, без исключения, казались ей лучшими, чем Михайло. Хуже Михайлы – никого. Он – первый от конца.

Славочку пришлось перегрузить на мамашу, а по вечерам – на Михайлу. Нянька из Михайлы получилась неплохая, и даже хорошая.

Михайло любил Славочку всей силой своей крестьянской души. Играл с ним, складывал кубики. Не выдержав напора нежности, – поднимал вверх и держал на вытянутых руках. Славочка хохотал от восторга. Михайло тоже хохотал. Лица у обоих были светящиеся. Светились навстречу друг другу. Святые минуты.

Алла отдавала себе отчет: мальчику нужен родной отец. И каким бы трутнем Михайло ни оказался, его никто не заменит.

Близкая подруга Гузелька говорила: «Хочешь себе позволить? Позволь. Лучше сделать, а потом пожалеть, чем не сделать и пожалеть об упущенном». Алла не была смелой, или, как сейчас говорят «отвязанной», как коза без поводка. Позволь… А как же семья? Как же обед: первое, второе, третье, компот из сухофруктов… Значит, она будет себе позволять, а семья на воде и хлебе, как в тюрьме. Да ни за что.

Время тянулось медленно, но проскочило быстро.

Не успела оглянуться, а Славочка уже в пятом классе.

Учился плохо. На уроках смотрел в окно. Учителя вызывали Аллу в школу.

Алла догадывалась: в кого такое сокровище. В своего папашу. Но от этого Славочка не становился хуже в ее глазах. Это учителя плохие. Не умеют заинтересовать ребенка. Алла являлась в школу и скандалила. Орала как иерихонская труба. Учителя шарахались от нее в разные стороны. Было проще не связываться. Ставили тройки и переводили в другой класс.

Алла обожала своего Славика и ласкала, как девочку. Целовала в макушку. От его волос пахло сухарями. Сама укладывала спать. Перед сном – обязательная сказка.

Сказки она выдумывала сама. Все они начинались одинаково: