Кэти Гласс - Будь моей мамой. Искалеченное детство Страница 20

— Ну же, солнышко, успокойся. Не нужно делать больно Джули.

Она уложила куклу себе на колени и погладила по голове, шепотом утешая и успокаивая ее.

— Не бойся, — говорила она. — Со мной ты в безопасности. Шшш… Шшш… Он плохо сделал, правда?

— Да, — ответила я, понимая, что она говорила не со мной, а с куклой. — То, что он сделал, действительно очень плохо… — Я остановилась. — Джоди, иногда мы видим что-то, чего не можем понять. Кажется, что люди делают друг другу больно, и мы очень переживаем от этого. Ты видела, как мужчина целовал так женщину? — Я указала на ноги кукле. — В интимное место?

— Да.

— Где ты это видела? По телевизору?

— В спальне и в машине, — четко ответила она.

— В машине? Не понимаю — телевизор в машине?

Она помотала головой.

— Но ты видела это в спальне и в машине? — Она кивнула. — В чьей машине?

— Какого-то дяди. Большой фургон.

— Это было кино. Джоди, или это было на самом деле? — спросила я после паузы.

Она прищурилась, словно представляя. Я едва расслышала ее ответ:

— На самом деле. Они были там. Девочка и папа.

— И что за девочка? Ты знаешь, как ее звали?

Она прижала кукольное личико к груди:

— Джоди. Я. В комнате Джоди. В папиной машине.

— Твой папа?

— Да.

ГЛАВА 9

Откровение

Какое-то время мы посидели в тишине. Я обнимала Джоди, а она — Джули. Мое сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Подтвердилось самое худшее из моих опасений. Все прежние подозрения указывали на это, но я убеждала себя не торопиться с выводами и надеялась, что ошибаюсь. Джоди вручила мне ключи ко всем своим страданиям, боли, отвращению к себе и отчаянию.

Нужно было еще порасспрашивать ее, выжать все из этого момента, пока она сама готова говорить, но я боялась. Я не хотела слышать ответов, не хотела знать, насколько серьезно было все, что происходило с этой несчастной девочкой. Но мой профессиональный опыт говорил, что сказанное ею сейчас станет решающим в определении ее дальнейшего будущего, и не только в отношении того, вернется ли она к своим родителям. Возникла перспектива возможного расследования. Проходя подготовку к практике опекунства, я посещала занятия по вопросам сексуального насилия. Я усвоила, что неизмеримо важно первое откровение ребенка, поскольку дети редко лгут, и поэтому то, что они скажу! должно быть зафиксировано дословно, чтобы потом это можно было использовать в суде. Я должна была выяснить все досконально. Нас учили: нельзя задавать наводящие вопросы, надо спрашивать так, чтобы ребенок сам рассказал о происшедшем. Увы, больше нам ничего не объяснили, и уж точно, мне самой никогда прежде не доводилось сталкиваться с подобной ситуацией. Но зато я научилась непринужденно обращаться с детьми, которые пережили физическое насилие и испытывали недостаток внимания. Я знала, что сейчас мне необходимо вытащить все это из Джоди наружу, и надеялась, что так я смогу помочь ей раскрыться.

Я опустила взгляд на куклу. Этой куклой Джоди изображала себя, неудивительно, что она назвала ее именем, похожим на собственное. Дети иногда прибегают к ролевым играм, чтобы изобразить те события своей жизни, которые они не могут выразить словами.

— Джоди, — тихо позвала я. — Ты очень храбро поступила, что рассказала мне это. Я понимаю, как тебе трудно. Теперь постарайся рассказать мне все, что ты можешь вспомнить, и я помогу тебе, хорошо?

Она кивнула.

— Умница! — Я прервалась и перевела дух. Нужно быть осторожнее. Нельзя подсказывать, иначе все доказательства, которые можно было бы использовать в суде, будут обесценены. — Когда я только что вошла в комнату, ты играла, будто Джули — это ты, а ты — твой папа… — Ком застрял у меня в горле. — Если мы сделаем так еще раз, ты сможешь точно показать мне, как все было? Я знаю, милая, это непросто.

Она снова кивнула, и я обняла ее, потом взяла из ее рук куклу и положила на диван между нами. Я надела на нее трусики и одернула платье. Нужно, чтобы она воспроизвела все шаг за шагом, чтобы быть готовыми к перекрестному допросу.

— Так, значит, Джули теперь — Джоди. Где она? В машине, в спальне, на кухне, в саду? Скажи.

— В каком саду, глупая, — хихикнула она, — в комнате.

— Так, и чья это комната?

— Моя. Комната Джоди. Дома.

— И что надето на Джоди?

— Пижама.

— Тогда это будет как будто ее пижама, — кивнула я на трусики Джули. — Джоди уже лежит в постели или еще нет?

— Лежит, — твердо ответила она.

— А свет горит или нет?

— Нет.

— Теперь скажи, Джоди спит или еще нет?

— Спит. — Она закрыла глаза, чтобы показать: спит.

— Хорошо, умница. Так, Джоди спит в своей кроватке, дальше что?

Мы обе посмотрели на куклу. Она подумала с минуту, потом встала и пошла к двери.

— Я вхожу, — пробасила она, расправив плечи и тяжело прошагав по комнате, по-своему изображая взрослого мужчину.

— Ты входишь в комнату Джоди? А кто ты?

— Папа. Мой папа. Я сейчас у Джоди.

Она приблизилась к кукле, замешкалась и взглянула на меня.

— Мне подвинуться? — догадалась я.

— Туда. — Она ткнула в дальний угол комнаты, у двери.

Я отошла и осталась стоять там затаив дыхание. Я хотела запечатлеть каждую подробность, ведь позже мне нужно будет все записать. Я наблюдала, как она нагнулась над куклой, задрала ей платье, потом грубо стянула с нее трусики. Не сознавая, что она делает, она раздвинула кукле ноги и приблизила лицо. Она стала издавать низкие хриплые звуки, как и прежде, потом растянулась на кукле, накрыв ее с головой, лицом уткнувшись в диван. В ритмичном подергивании она начала приподниматься и опускаться, задышала громче. Она подняла голову и издала протяжный стон, прежде чем замереть без движения. Это было точное и однозначное изображение полового акта. Мне стало дурно.

В комнате было тихо. Я смотрела на изнасилованную куклу, стараясь скрыть отвращение и отчаянную жалость к девочке. Какой ребенок в свои восемь лет может показать такое, или знать такое, или испытать такое? Мысль о том, через что она прошла, была невыносима, меня переполняла ненависть к тому чудовищу, которое смогло поступить так с собственной дочерью. На глазах выступили слезы от злости и жалости, но я сдержала их.

Глубокий вздох. Сейчас не время для эмоций. Сейчас нужно было сохранять спокойствие ради Джоди. Она не была смущена. Она слезла с Джули и подошла ко мне.

— У меня получилось? — спросила она.

— Ты очень смелая, — слабо улыбнулась я.

Но смелость ей не требовалась. Джоди не проявляла ни замешательства, ни осознания происходящего. Это было частью того, что для Джоди являлось обычной жизнью. Я взяла ее за руку и подвела к дивану, где мы сели рядом. Мы обе смотрели на Джули. Все же было несколько несоответствий, которые мне предстояло прояснить. Я крепко сжала ее руку: