Джеймс Олдридж. - Дипломат Страница 151

– А который час?

– Девять, – сказал Мак-Грегор.

– Поторопите этого погонщика – надо отправляться за машиной.

В узком проходе между глинобитными хижинами им пришлось идти гуськом. В деревне оказалось с десяток строений или немногим больше, но все же в ней был крытый караван-сарай. Улица уперлась в глухую стену, и сквозь пролом в этой стене они вошли во двор караван-сарая. Все его обитатели собрались посмотреть на знатных лиц, которые удостоились возгласа «хабардар», а ребятишки и собаки подняли оглушительный шум. Стараясь перекричать этот шум, курд-погонщик стал объяснять, кто такие эти приезжие: это армени, их машина сломалась, а сами они нагрянули на него прямо из ночной тьмы. Объяснение вышло у него весьма пространным.

– Послушайте, Мак-Грегор, – сказал Эссекс. – Что здесь происходит?

– Курд объясняет, что мы армяне. Насколько я понимаю, он уверяет их, что мы потерпели аварию на самолете.

– А для чего это он сочиняет?

– Чтобы придать нам больше важности, – сказал Мак-Грегор.

– Это курдское селение?

– Нет. Но курды, вероятно, заходят сюда зимой, когда перекочевывают с гор в долины. Я и сейчас вижу в толпе нескольких курдов.

– Но к чему такой шум? – спросила Кэтрин, когда крики поднялись снова.

– Они развлекаются на наш счет, – сказал Мак-Грегор. – Требуют огня, чтобы как следует разглядеть нас.

– Спросите их, где нам найти русских?

– Давайте лучше подождем, пока они не удовлетворят свое любопытство, и поищем место для ночлега.

– А русских среди них не видно? – спросил Эссекс.

– Нет, не видно.

Маленький двор был весь завален огромными связками кож. Их охраняли курды, сидевшие на корточках перед жаровнями. Судя по тому, как они неторопливо и степенно поднялись навстречу незнакомцам, это были люди богатые и почтенные. Мак-Грегор выспренно приветствовал их по-азербайджански. Кэтрин с интересом наблюдала, как эти статные, закутанные в бурнусы люди, опершись на длинные ружья, с важностью отвечали на приветствия, а затем оживленно заспорили по-курдски с погонщиком мулов, щедро награждая его тумаками и пинками, так что в конце концов он бросился искать защиты у Мак-Грегора. Они оставили погонщика в покое лишь после того, как Мак-Грегор объяснил им, что это они, приезжие, его задержали. Тогда курды принесли извинения в том, что не могли предоставить путникам лучшего проводника и транспорт, чем этот погонщик и его мулы.

Караван-сарай представлял собой квадратное глинобитное строение с дверью, висевшей на одной верхней петле. Некое подобие веранды, на которой стояло несколько столов и стульев, должно было изображать кофейню. Мак-Грегор вошел в дом и стал звать хозяина. Тот вышел из глазевшей на них толпы. Хозяин был маленький, седой, болезненного вида иранец с крючковатым носом и плаксивым выражением лица. Он объяснил Мак-Грегору, что единственная комната, которая у него есть, слишком убога для таких постояльцев. Тем не менее он запросил за ночлег сто риалов. Мак-Грегор сказал, что он не дал бы таких денег и за дворец, :но все же настоял на том, чтобы им показали эту комнату. Они вошли через сломанную дверь в темный коридорчик; в конце его была земляная лестница. Эссекс щелкнул своей зажигалкой, и при ее свете они поднялись по неровным ступенькам в низкую комнату без двери и с небольшой дырой в потолке. Пол был земляной, а из трещин в полу шел застарелый запах лука и подгоревшего сала.

– Это помещение как раз над кухней, – сказал иранец. – Тут тепло и спать очень хорошо. Я пришлю сына заткнуть соломой дыру в крыше, чтобы вам не дуло.

Мак-Грегор начал громко, с подобающей в таких случаях горячностью выражать свое негодование и не отстал от хозяина до тех пор, пока тот не повел их снова вниз, через кухню, где на полу сидели две женщины, в маленькую комнату с убогой, изломанной мебелью, двумя потертыми ковриками и окошком, затянутым цветной бумагой. Хозяин зажег керосиновую лампу. Кэтрин и Эссекс сели на низкий пыльный диван, а Мак-Грегор продолжал бесконечные препирательства насчет еды, воды, огня, одеял и тюфяков. Под конец он так громко крикнул, что вся кровь бросилась ему в лицо, и хозяин вышел из комнаты, бормоча что-то, оглядываясь на ходу и продолжая спор с Мак-Грегором, хотя тот повернулся к нему спиной.

– Неужели вам придется вести такие бесконечные дискуссии каждый раз, как нам что-нибудь понадобится? – спросил Эссекс.

– Нет, зачем же, – ответил Мак-Грегор. – Можно спать на улице и сидеть впроголодь.

– Не сердитесь, – примирительно сказал Эссекс. – Так это и есть караван-сарай? Неужели нельзя найти что-нибудь получше?

– Он принесет тюфяки, одеяла и воды для мытья. А потом можно будет и поесть.

– Вы не спрашивали его, есть ли поблизости русские?

– Да, спрашивал.

– И что он говорит?

– Говорит, что в жизни ни одного русского не видел.

– Ох, эти русские! Никогда их не оказывается там, где они нужны. Где их ближайший военный пост?

– Он не знает. Повидимому, не ближе, чем в Зенджане или Биджаре.

– Так далеко?

– Тут, на другом конце деревни, кажется, есть пост иранской армии, – сказал Мак-Грегор. – Я схожу туда, узнаю, не могут ли они нам помочь, но едва ли мы от них чего-нибудь добьемся.

– Как ваша нога? – спросила Кэтрин, приглядываясь к его неловким движениям.

– Да все время сползает повязка.

– Вы бы хоть немного посидели, – сказала она.

– Мы проторчим тут бог знает сколько, если сейчас же не взяться за дело. – Мак-Грегор был зол на всех. – Надо было переночевать около машины, а потом вернуться в Зенджан. Все равно, ближе мы запасных частей не найдем, так и будем сидеть здесь.

– Ну, что ж, тогда отправимся дальше без форда! – заявил Эссекс. – Нам стоит только предъявить свои документы русским, и мы получим у них транспорт.

– Да, только для этого надо найти русских, – сказал Мак-Грегор и ушел. Уже во дворе его догнала Кэтрин и пошла рядом с ним легкой, упругой походкой, чтобы подчеркнуть свое бодрое и миролюбивое настроение.

– Вы и на меня сердитесь? – спросила она, когда они выбрались сквозь пролом в стене.

– Я не сержусь, – сказал он. – Просто мне досадно.

– Почему?

– Нечего было забираться сюда. Напрасная трата времени.

– Вы в этом уверены? – сказала она. – Гарольду полезно будет испытать кое-какие неудобства.

– Вряд ли это ему поможет, – сказал он.

– Вы не очень-то легко применяетесь к обстоятельствам.

– Когда это необходимо… – начал он.

– Для человека вашей профессии вы проявляете удивительную негибкость мысли. Вам надо бы использовать затруднительное положение Гарольда, а не сетовать на собственные трудности.