Таня Валько - Арабская принцесса Страница 15

– Что это?

Марыся распаковывает подарок и старается скрыть, что не очень-то в восторге, но это не очень хорошо выходит.

– Надень и не морщься. Испокон веков на такие приемы женщины после родов надевали длинные широкие платья.

– Нет, но… ткань хорошая, но…

Марыся через голову набрасывает на себя домашнее платье.

– Я в нем тону! – улыбается она жалобно.

– Ну, первый сорт!

Хамид щупает тонкий шелк, который переливается у него через пальцы.

– А я не могу надеть что-нибудь более сексуальное? Смотри, как я выгляжу! Как тельная корова!

Девушка крутится перед зеркалом и тяжело вздыхает. Темно-голубое платье украшено рисунками ручной работы: спереди – изображение гейши, а сзади – большой павлин с распущенным хвостом. Концы рукавов и низ оригинального платья расшиты цирконами, которые украшают и брошь с изображением японки. Также они блестят в глазах и перьях на изображении птицы.

– Красивая вещь, немного не мой размер.

– Где-то там есть шарф для подвязывания.

Хамид подходит к жене сзади, заводит руки ей за голову и неумело застегивает на ее шее тяжелое колье.

– Что это?

Сейчас глаза Марыси искрятся почти таким же блеском, как большие синие сапфиры и окружающие их бриллианты.

– Презент от счастливого отца. Знаю, что ты предпочитаешь комплекты, поэтому есть еще браслет, перстень и серьги. Только не говори, что я должен их застегивать, – смеется муж, целуя супругу в шею.

– Ты сумасшедший!

Марыся поворачивается к нему лицом.

– Сколько же это стоило? Я… не заслужила, – шепчет она, а большие, как горох, слезы текут по ее щекам.

– Как же?! Ты подарила мне долгожданного ребенка. Ты со мной, а это для меня означает все, потому что я тебя очень люблю, Мириам.

Хамид нежно целует ее в губы.

– Я тебя тоже. Ты такой добрый! – растроганная, она шмыгает носом. – Сейчас я должна признать, что к этому украшению то платье – мечта!

– Хорошо тебе развлечься, – он поворачивается к выходу. – Я уже опаздываю, должен лететь! Увидимся около пяти.

– Арабок принять наверху, в спальне? – переспрашивает она по-прежнему шокированная.

– Да, сейчас Альпана принесет Надю, а Нона будет подавать напитки и сладости! – кричит Хамид из-за двери.

Женщина чувствует, будто ей не хватает воздуха. Садится на кровать и вяло касается дорогих украшений. «Я этого не стою, – шепчет она. – Как и твоей любви». Полная стыда, она опускает голову.

– Марыся?! – через минуту слышит она голос матери. – Я видела, как мой зять выбегал из дома. Что-нибудь случилось?

– Не хочет опаздывать на работу и только.

Дорота входит и застает дочь с выражением грусти на лице, сжимающей в безвольной руке свои новые драгоценности.

– О, я не могу! Это правда? – глаза женщины выходят из орбит. – И какое платье! А чем же оно расшито?

– Наверное, какими-то кристаллами или цирконами, – говорит Марыся бесцветным голосом.

– Ты что, глупая?! Фальшивка никогда так не будет блестеть! Счастливица ты! Я так рада!

Мать после последнего визита в больницу Хаммади просто ожила. Неизвестно только, так ей помогло признание своей вины или выписанное психиатром лекарство.

– Я не заслуживаю ни его любви, ни подарков.

Молодая жена признает то, что ее так мучит, и взрывается безутешным плачем.

– Я обычная гулящая девка, шлюха самого низкого пошиба! – кроме того, что она говорит по-польски, еще и приглушает голос. – Как я должна ему смотреть в глаза?! Ну, расскажи мне! Как?!

– Перестань уже!

Дорота вытирает ее мокрое от слез лицо, когда в комнату неуверенно заглядывает кормилица со служанкой Ноной.

– Расставляйте, расставляйте все! – показывает она рукой. – Fisa, fisa[12]! Гости сейчас придут!

– Прекрати расклеиваться, – строго говорит она дочери, надевая на нее остальные украшения. – Ведь ты крепкий орешек, тверже, чем я. Это был хороший выход, единственный! Она сжимает ей руку и в подкрепление своих слов кивает головой.

– Нужно было ехать в Польшу, – Марыся старается справиться с отчаяньем. – Сейчас, если дело выяснится, меня ждет неизбежная смерть, а маленькую Надю в лучшем случае сиротский приют.

– Выкинь из головы эти глупости! Что ты рассказываешь?! Успокойся! Марш в ванную и вернись сюда, как новая! – она притворяется суровой, но вся внутри дрожит, потому что слова дочери глубоко ранят ее сердце.

«Может, действительно, нужно было ее вывезти? – думает она в панике. Если возьмут пробы ДНК, то Марысе хоть ложись и плачь. В этой стране за измену мужу – смертная казнь, и никакой кассации. Господи Боже мой! Хуже нельзя было набедокурить!»

– Летом поедете с нами в отпуск в Польшу.

Дорота просовывает голову в ванную и видит, как расстроенная дочь старается накрасить глаза кохлем[13].

– Может, Хамиду понравится, а при его капиталах еще сделает неплохой бизнес.

– Думаешь? – недоверчиво спрашивает Марыся.

– Уверена! А если там что-то выплывет, то в нормальных странах существуют современные суды и разводы, и не умерщвляют неверных жен. Тем более не отрубают головы. – Она шутливо улыбается, стараясь развеселить дочь.

– Посмотрим. Я сама себе уготовила такую судьбу.

Марыся громко высморкалась в клочок туалетной бумаги.

– Но хуже всего то, что я его люблю и мне больно от моей измены так, если бы я изменила самой себе. Не знаю, почему так поступила. Просто не знаю! – она снова готова заплакать.

– Salam alejkum, есть здесь кто-нибудь?! – слышат они голос первой женщины, а следом вплывает в спальню с десяток других. Все тискают Марысю, восхищаются ее красотой, фигурой и, конечно же, украшениями.

– Хамид, наверное, просто с ума сошел! – выкрикивает одна.

– Эти цацки должны стоить с полмиллиона! – подключается другая.

– Долларов, конечно же! – комментирует следующая, цокая с неодобрением языком.

– А где малышка? Не слышу плача! – тетка Хамида, Лейла, первой вспоминает, зачем сюда пришла.

– В колыбели, мои хорошие.

Марыся с улыбкой показывает на красивую кроватку на колесиках с розовым тюлевым балдахином.

– Спит себе спокойно.

– Ой, какая она красивая! Но какие у нее волосы?! – кричит какая-то из женщин с ужасом.

– Как огонь! А глаза светлые? Голубые?! Арабский ли это ребенок? Нашего Хамида? – удивляется другая родственница.

– Мои дорогие!

Марыся даже вспотела, слыша эти слова, она не в состоянии пробиться через женщин, толкущихся над ее доченькой.

– Успокойся, – оттягивает ее Дорота.

– Терпение Нади через минуту закончится, и ее крик отгонит этих глупых баб, – улыбается она ехидно. – Пусть тебя не беспокоит их болтовня. Будучи на экскурсии в Сирии или Египте, не раз и не два я видела рыжих и к тому же веснушчатых арабов. Гены любят перестановку и путаются, а у нашей малютки просто обычный рецессив.