Привет, красавица - Наполитано Энн Страница 11

Уильям выключил телевизор и вскрыл конверт. Он сразу понял, что никакого письма нет. Только чек. В строке сообщения коротко: «Поздравляем с бракосочетанием/выпуском». Чек на десять тысяч долларов. Глядя на ноли, Уильям подумал: «Вот теперь и впрямь все кончено». Он решил, что не обналичит чек, не прикоснется к этим деньгам. Сердцебиение стихло до невнятного шороха, Уильям по-детски запыхтел, чтоб не заплакать. Удивительно, до чего он расстроился. Как будто в нем что-то сломалось.

Тренер и команда навестили Уильяма в паузе меж операциями. Игроки пришли в спортивных костюмах, кое-кто из них, входя, пригнулся, чтобы не шандарахнуться о притолоку. Уильям посмотрел на ребят, сгрудившихся возле кровати, и внутри все оборвалось. Мир сужался, точно грифель заточенного карандаша, утратив краски и контуры.

Лица посетителей сияли бодрыми улыбками.

— Ты мо-лод-цом! — Кент стоял ближе прочих и в такт словам похлопал друга по плечу.

«Да нет, непохоже», — подумал Уильям.

— Сынок, что ни делается, все к лучшему, — откашлявшись, сказал тренер. — Ты хорошо поиграл, набрался опыта и вообще очень помог нам в турнире. Говорят, ты скоро женишься?

— Да, сэр.

— Славно! Вот это дело поистине важное. Говорю же, все к лучшему.

«Вранье, — подумал Уильям. — Ты знаешь, что я уже не смогу играть. Мне конец».

Разыгрывающий Гас вручил ему открытку с пожеланием скорейшего выздоровления, подписанную всеми игроками, парни отпустили пару шуток о больничной кормежке и потом, слава богу, дружно покинули палату.

Задержался только массажист Араш, низенький крепыш с мощными руками, он подошел к кровати и, нахмурившись, спросил:

— Что за история с твоим коленом?

Вопрос Уильяму понравился: у колена и впрямь была своя история. Заточенный карандаш сгинул, дав возможность вдохнуть полной грудью.

— Я повредил его еще школьником. В очень похожей ситуации.

— Что ж, я так и думал. Сустав разлетелся, поскольку был ослаблен прежней травмой.

Араш посмотрел рентгеновский снимок колена. Белая чашка, испещренная трещинами, в соседстве целых костей выглядела неважно.

— Прям мозаика, — сказал массажист.

— Угробившая мою спортивную карьеру, — добавил Уильям.

— Видимо, так. Да, ты любишь баскетбол, я это подметил, как и твое бракованное колено. Но можно остаться в спорте в роли тренера, методиста или кого другого. Выбирай, что тебе глянется из техперсонала. Баскетбол — огромная машина со множеством деталей.

Уильям приподнялся на кровати.

— Как это вы подметили мое бракованное колено?

— Ты его оберегал. Опорной и толчковой тебе служила другая нога. Так бывает после травмы в юном возрасте. Колено работает не само по себе, но в связке с бедром и голеностопом, которые тоже ведут себя иначе, если нарушен баланс нагрузки. Суставы взаимосвязаны, а тебе никто не сказал, что прежнюю физическую форму следует набирать исподволь. Могу спорить, только сняли гипс, ты сразу ринулся на площадку, верно?

Уильям кивнул.

— Ну вот, как я и предполагал.

Вскоре после ухода массажиста пришла Джулия. Она с порога отметила опрокинутое лицо жениха.

— Что-то случилось?

— Да колено мое, чтоб ему пусто!

— Бедный. Постарайся думать о чем-нибудь другом. Думай о нашей свадьбе. Ведь это чудесное событие, которого ты с нетерпением ожидаешь, правда?

— Вот и тренер так говорит.

Джулия просияла:

— Как мило с его стороны!

Она передала Уильяму планшетку с листками под зажимом: список гостей, фото вариантов цветочных украшений, поминутный хронометраж торжества, по дням расписанный график необходимых дел с таблицей ответственных за их исполнение, где почти в каждой клетке стояло имя Джулии или Розы.

Уильям пролистал страницы. Свадьба через девять недель. Конкретность, которую надо принять наряду с правдой о колене. Он должен подготовиться к первой и не увязнуть во второй.

Джулия ласково пригладила ему волосы. Она еще что-то говорила, и Уильям постарался сосредоточиться на ее словах.

— Я зашла на истфак, чтобы разузнать о должности ассистента кафедры. Оказалось, вакансия на следующий учебный год еще не закрыта. Может, я отправлю им твое резюме?

В сентябре Уильям начинал занятия в аспирантуре исторического факультета, куда, к его удивлению и радости, сумел поступить. Прежде он считал себя посредственностью, однако четырехлетнее пребывание рядом с Кентом и Джулией многое изменило. Друг и девушка подали пример усердной работы и показали, как достигать результата в учебе. Эти навыки вкупе с неизбывным страхом, что низкий средний балл вышвырнет его из баскетбольной команды, вознесли Уильяма в список лучших студентов.

Для докторской степени следовало определиться с историческим периодом, на котором он сосредоточится, и Уильям мучился с выбором. В исторической науке ему больше всего нравилась ее обширность, связывавшая события и даты. Лев Толстой вдохновил Махатму Ганди, который, в свою очередь, воодушевил Мартина Лютера Кинга-младшего. Уильям не чувствовал себя вправе утвердиться на каком-нибудь веке, континенте или сражении. Когда он поделился своим затруднением с Кентом, тот покачал головой: «Дурень, у тебя уже есть тема — ты пишешь книгу по истории баскетбола». Уильям изумился, об этом он даже не думал. «Я не могу исследовать баскетбол, его вряд ли сочтут серьезным научным предметом», — сказал он, однако позже заявил о своем намерении изучать американскую историю с 1860-го по 1969-й год, и эти временные рамки позволяли уложить его личный интерес в канву традиционного исследования.

Должность ассистента кафедры была необходима, ибо давала средства к существованию на время длительного обучения в аспирантуре. Уильям изобразил внимание к планам своей невесты, хотя голос в голове нашептывал только два слова: «свадьба» и «колено».

— Думаешь, надо отправить? — спросил он. — Наверное, мое резюме еще не вполне готово.

— Я его подправлю, уж в этом я собаку съела. Знаешь, сколько прошлым летом я прочла резюме кандидатов в команду Купера? После выписки тебе надо постричься. — Джулия коснулась его руки и тихо добавила: — Так хочу лечь с тобою рядом.

Уильям представил, как ее локоны растекутся по подушке, как он натянет простыню, укрыв их обоих с головой, и они…

— Поцелуй мне руку, — попросил Уильям.

Джулия нагнулась и приникла губами к ямке между его большим и указательным пальцами. Затем поцеловала ладонь. Нежно, еще и еще. «Свадьба». «Колено».

Незадолго до свадьбы состоялся короткий семейный совет под председательством Розы и Джулии. Об отсутствующем Чарли не поминалось, и Уильям заподозрил, что время совещания специально подгадано к его отлучке. Сильвия сидела за дальним концом стола и читала книгу, держа ее на коленях. В разговоре она участвовала, только если обращались к ней напрямую. Эмелин, которую наделили функциями секретаря, держала наготове блокнот и карандаш. Цецилия, то ли скучающая, то ли сонная, привалилась головой к ее плечу.

Уильям не сразу научился различать двойняшек, но теперь с этим справлялся легко. Одежда и руки Цецилии вечно были забрызганы краской, а настроение ее менялось от превосходного к скверному с поразительной быстротой. Она любила окинуть собеседника суровым взглядом, чем напоминала Джулию. Эмелин была гораздо безмятежнее и медлительнее сестры. В семье ее считали тихоней, однако почти всякий телефонный звонок, раздававшийся в маленьком доме, означал приглашение Эмелин на роль няньки. Как-то раз Уильяму пришла мысль, что его невеста шагает по жизни с дирижерской палочкой, Сильвия — с книгой, Цецилия — с кистью. А вот Эмелин держит руки свободными, дабы в любой момент подхватить и убаюкать соседского ребенка. После травмы Уильяма она постоянно спрашивала, не надо ли что-нибудь подать ему, и всегда открывала перед ним дверь.

Джулия с матерью поочередно оглашали распорядок торжества и ответственного за тот или иной его этап. Когда Роза объявила, что в день свадьбы Чарли заберет жениха из общежития, Уильям сказал: