Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре Страница 10

— А ты думаешь, что в обычных больницах все полученное остается в карманах? Черта с два! Надо делиться, иначе на твои шалости никто не станет закрывать глаза! Врачи ежемесячно платят заведующему, тот носит главному врачу…

— А сколько полагается отдавать наверх? Какой процент?

Все снова уставились на Данилова.

— Судя по тому, как оживленно вы беседуете на посторонние темы, интенсивная терапия сердечно-сосудистой недостаточности знакома вам хорошо, — сказал Данилов. — Поэтому я хотел бы сразу перейти к основным ошибкам, которые допускаются при этом. Начнем с отека легких…

Худо-бедно, но занятие удалось довести до конца без срывов и отклонений. Остролицый блондин задержался после окончания. Оставшись с глазу на глаз с преподавателем, он немного помялся (Данилову даже показалось, что студент решил извиниться за свое не совсем уместное поведение) и спросил:

— А скажите, пожалуйста, чисто между нами, как коллега коллеге…

«Как коллега коллеге — это мощно!» — восхитился Данилов, но вслух ничего не сказал.

— Есть сейчас конкретный смысл идти в анестезиологи? Или все же выгоднее в хирурги? Я слегка затрудняюсь с выбором, поэтому пытаюсь собрать максимум информации из первых рук.

Все это было сказано таким тоном, словно студент делал Данилову одолжение.

— Если затрудняетесь с выбором, то рекомендую пойти в патологоанатомы, — серьезно, без тени улыбки, ответил Данилов и, не увидев понимания в бесцветных глазах собеседника, пояснил: — Спокойная работа, хороший опыт, есть время для размышлений, будете иметь дело со всеми отделениями — существенно расширите кругозор…

Черты лица блондина заострились еще сильнее.

— Спасибо за совет, — буркнул он и вышел, позабыв закрыть за собой дверь.

Или не забыл, а выразил таким образом свое: «Фу!» Хлопнуть дверью на кафедре — это уже чересчур, особенно для студента, которому в этом году предстоит сдавать зачет, а в будущем — государственный экзамен. Экзамен не самостоятельный, потому что вопросы по анестезиологии и реанимации включены в курс экзамена по хирургии, но тем хуже для студентов, ведь предвзятое отношение кафедры анестезиологии и реанимации грозит обернуться несдачей такого ответственного экзамена. А оставить дверь открытой — в какой-то мере выказать свое негативное отношение, но не в столь грубой форме. В случае чего незакрытую дверь можно представить как следствие забывчивости, а с громким хлопаньем подобные фокусы не пройдут.

Накопившиеся впечатления рвались наружу, хотелось с кем-нибудь поделиться. Точнее, не с кем-нибудь, случайные попутчики в метро для такого дела не годились, а с кем-то из коллег. Данилов поделился с ассистентом Скибкарем, человеком, сотканным из противоречий, что бросалось в глаза сразу же: чисто чеховская бородка сочеталась у Скибкаря с очками в массивной квадратной роговой оправе, хотя по идее полагалось если не пенсне, то нечто тонкое, круглое и невесомое; еще более резкий диссонанс вносил массивный серебряный перстень черепом (перстень был грубой работы, из тех, которые принято полушутя-полупренебрежительно называть «гайками»). Скибкарь утверждал, что перстень, от которого за версту несло новоделом, является фамильным талисманом и, под настроение, мог рассказать довольно складную выдумку о том, как кто-то из его предков спасся от неминуемой беды или вышел целым и невредимым из какой-нибудь опасной передряги благодаря данной реликвии. Самого Скибкаря перстень еще ни разу не спас, возможно, потому, что он еще ни разу не попадал в переплеты с передрягами.

— Открыл велосипед! — усмехнулся Скибкарь. — Мы уже не первый год готовим медицинских представителей! Прикинь, сколько врачей ежегодно выпускают четыре московских заведения и сравни их число с количеством молодых врачей хотя бы в нашей больнице!

— Это будет не совсем корректно, — ответил Данилов, — и ведь наша больница — скоропомощная городская. Сюда никогда очереди из врачей не стояли, вряд ли молодежь захочет…

— Вот сразу ясно, что родители у тебя не врачи, — перебил Скибкарь. — Верно?

— Да, — подтвердил Данилов. — Основателем династии надеюсь стать я. А какая связь?

— Такая, что в восьмидесятые годы, да и в самом начале девяностых тоже, в московские больницы действительно стояли очереди из врачей. Люди ждали, пока освободится место. Моя матушка два года кантовалась эндокринологом в районной поликлинике, пока ее не взяли ординатором[13] в шестьдесят третью больницу. А некоторые, особенно урологи, куда дольше мыкались — пристроиться не могли. И это при наличии связей, как тогда говорили, блата и клинической ординатуры по специальности. Без блата и ординатуры можно было устроиться на «Скорую» и в окраинные поликлиники… А сейчас все больницы выезжают за счет понаехавших сотрудников, потому что притока молодых врачей давно уже нет. Лет десять уже. Ты на аспирантов с клинординаторами не смотри. Аспирант далеко не всегда работает по специальности. На многих фирмах ценится наличие ученой степени у сотрудника, это как-то внушает доверие… Возьми, к примеру, Машуровского — он и не скрывает, что кандидатская степень нужна ему для резюме.

— Зачем тогда идти в АИР? — удивился Данилов. — У нас же сложная специальность. В терапии работать проще…

— Но защититься гораздо труднее. Даже в «четвертом меде», где под видом диссертации можно протащить студенческую работу, написанную для кружка…

В прошлом году Скибкарь надеялся получить место доцента на кафедре анестезиологии и реаниматологии медицинского факультета Университета дружбы народов. Династические связи давали ему определенную надежду, но в итоге доцентом стал кто-то другой. Скибкарь обиделся не только на не принявшую его кафедру, но и на весь университет. Иронично называл его «четвертым медом» и всячески критиковал. Критика далеко не всегда была объективной. Разве же можно требовать объективности от отвергнутого? Вряд ли.

— …А у нас с этим делом все в порядке, тем хватает с избытком, отношение довольно либеральное. Разумеется, в той же фтизиатрии защититься еще проще, там не только кадровый голод, но и аспирантский, с каждым цацкаются, как с родным племянником. Но там — туберкулез, контингент специфический… Слушай, я давно хотел спросить, ты реально врачом на зоне работал или врут?

«Далась им всем эта зона! — раздосадованно подумал Данилов. — На то, что я в роддоме анестезиологом работал, никто внимания не обратил…»

— Да.

— Ух ты! — восхитился Скибкарь. — Прямо на настоящей зоне?

— А что, разве бывают поддельные? — удивился Данилов. — Вот уж не знал… Или это так санатории принято называть?