Николай Курочкин - Наш день хорош Страница 11

Медленно, медленно спадала паутина, и по мере просветления крупней и обильнее текли по щекам слезы. Все легче и легче становилось на душе, словно прорвался в ней старый нарыв и смывалась с потоком слез душевная грязь.

Сколько длилось это очищение и закончилось ли оно? Сам себе Женька свидетель...

Впрочем, нет. Свидетели были.

Очнувшись, он заметил, что из дверей со стороны теплушек выставились девичьи головки. Одна из них была Зоина.

«Рассказала подружкам, — без тени упрека подумал Женька. — Ишь, уставились, ровно в театре представление: «Рыдающий вор».

Усмехнувшись, он высморкался, вытер глаза, спрыгнул на перрон и тут же почувствовал, что его догоняют. Остановился. Догоняла Зоя, а двое девчат с прежним любопытством выглядывали сейчас уже из тамбура.

— Я... — Зоя помолчала. — Я не знала, что это так тяжело... Извините. Вы хорошо поступили, когда отказались от... Вы чище, чем... некоторые студенты.

«Вот эт-т-то да!..» — воскликнул Женька всей своей исстрадавшейся душой.

—- Не купил я Лукьяновне. Обманул. Не заработал. Как же ей на глаза показаться?..

Длинный пронзительный свисток заглушил голос. Было лишь видно, что Зоины губы шевелятся.

— Вот и заработаете... — услышал Женька, когда смолк свисток. — Едем, едем, едем!

Она схватила его за рукав, потянула в тамбур. Робкие, казалось, студентки вцепились в полы Женькиной телогрейки и увлекли его через тамбур пассажирского вагона прямо в теплушку.

В тот же миг звякнули буфера, поезд тронулся, все вокзальные громкоговорители всполошились: «Привет студентам-целинникам», «Ни пуха вам ни пера». Рванула музыка. Эшелон грянул песню:

«Мама, не скучай,            слез не проливай...»

...А поздно вечером, уткнувшись носом в бумагу, Женька писал: «И еще собчаю тибе, моя мамаша Лукерья Ивановна, что не судьба нам свидеться в скорости. К зиме разе. Тогда и подарочек привезу. А может, посылочку вышлю. По-другому не смог сделать, потому как еду на целину. А про то, что на целине, как у вас на лесозаготовках, бараки протекают и без постелей спят, дак вы не думайте. Не сбегу и в тюрьму не попаду, потому как ребята здесь мировые и еду я не по вербовке, а, — он запнулся, вспомнил дописанный мелом плакат и тоже дописал, — по велению сердца».

В конце письма Женька аляповато вывел «Post Scriptum», усмехнулся, написал: «Поклон Елене Ивановне», — хотел добавить: «Пусть приезжает на целину», но взглянув на сияющую во сне Зою, поставил точку.