Категорически влюблен - Екатерина Бордон Страница 8

* * *

Таби едва дождалась окончания пар.

Катя, сияя улыбкой в тысячу ватт, взяла с нее обещание, что завтра они снова будут сидеть вместе, и бодро ускакала в общагу, таща на буксире красный чемодан. Таби, конечно, полюбопытствовала, не велика ли Кате ее дамская сумочка, но та лишь поморщилась и отделалась шаблонным: «Долгая история». Остальные тоже нестройной гурьбой потянулись к выходу и, наконец, в аудитории не осталось никого, кроме Таби.

Таби и, конечно, Глеба.

Затянув потуже резинку на хвосте, она неспешно прошествовала вниз по лестнице и остановилась у преподавательского стола. Глеб уже ждал ее: слегка покачивался на стуле, откинувшись назад и уперевшись ногой в стол. Улыбался он при этом так широко, что, будь на его месте Таби, у нее бы точно треснуло лицо. Напополам.

– Ногу со стола убери, – посоветовала она. Непослушный голос звучал неожиданно хрипло.

Глеб с громким стуком опустил стул на все четыре ножки и покорно спрятал ноги под стол.

– Ну и как я тебе в роли преподавателя?

– Ужасно. Ты просто бездарность.

Тихо рассмеявшись, Глеб протянул руку к лицу Таби, и на мгновение ей показалось, что вот сейчас он погладит ее по щеке. Нежно, ласково. Но Глеб только щелкнул девушку по носу.

– Ты меня балуешь.

Таби проглотила колючее разочарование и отпихнула его руку в сторону. Получилось резче, чем она планировала, и Глеб поморщился, а сердце Таби загрохотало по ребрам, будто сорвавшись с цепи.

– Не трогай без разрешения, – процедила она, надеясь, что выглядит холодной и неприступной. Взрослой. – Это дурной тон. Как и начинать новый учебный год сразу с лекции. Мог бы сказать вступительное слово про структуру курса и отпустить нас праздновать. Ну, знаешь, веселиться, как это делает молодежь. Или ты уже забыл, каково это?

Глеб сжал губы, и на его правой щеке появилась ямочка. Она всегда возникала там, когда он пытался сдержать улыбку. А Таби всегда отчаянно мечтала ее поцеловать. Казалось бы, чего проще? Упереться руками в крышку стола. Наклониться. Прижаться губами к его теплой щеке, припасть в поцелуе.

Если бы их разделял только этот проклятый стол…

– Иди уже, колючка. – Глеб качнул головой в сторону двери. – У меня дальше пара с дизайнерами. Векторная графика. Скучища.

Таби молча развернулась и пошла к двери.

– Эй, – крикнул Глеб ей в спину. – Ты же не серьезно? Я ведь не так уж и плох?

Таби помедлила у двери, а потом с силой толкнула ее вперед и вышла в коридор, оставив вопрос Глеба без ответа. Впрочем, он все равно успел заметить румянец на ее щеках, и в аудитории раздался довольный тихий смех.

Глава 5

Еще минуту назад Катя была счастливейшим человеком на земле.

Солнышко приветливо гладило ее лучиком по щеке. Бледный до синевы парень, которого рвало в урну возле общаги, казался ангелом небесным. Птички пели, штормовой ветерок развевал волосы, а тарахтение колесиков чемодана – тах-тах-тах – звучало торжественным гимном.

Тайтл – название комикса.

Панель – отдельная картинка с рисунком и текстом внутри.

Гаттер (он же канавка) – пустое пространство между панелями.

Баббл – кружок с репликой персонажа.

Катя не шла – парила, а страницы конспектов в рюкзаке были ее крыльями. Но это было минуту назад. А теперь…

– Нету, – грузная комендантша пошелестела распечатками и раздраженно уставилась на Катю из бойницы густо накрашенных ресниц. – Ну нету вас в списках, девушка!

– Нету?

– Нету.

Катя помолчала. Комендантша, громко клацая красными ногтями по клавиатуре, одну за другой истребила три шоколадные конфеты. Кот на подоконнике успел методично вылизать правую лапу, не сводя с Кати вытаращенных желтых глаз. Электронные часы добрались до отметки пятнадцать ноль-ноль.

– Но это невозможно! Я должна там быть. – Катя вскочила на ноги и возмущенно уперлась обеими руками в стол. Кончик косы соскользнул с ее плеча и едва не плюхнулся в кружку с чаем комендантши.

– Но-но-но! – та протестующе замахала руками, отгоняя Катю подальше. – А я должна быть в отпуске, но вот они мы! Говорю же, у меня еще вчера все по спискам заселились: и в этот корпус, и на Бахтина. Вот, сама листай.

Толстые пальцы-сосиски подтолкнули к Кате стопку распечаток и снова нырнули в картонную коробку. Катя растерянно пробежалась взглядом по списку студентов. Напротив каждой фамилии в столбике «Заселение» стояла корявая подпись.

И ни одной Сиротиной.

Но вот же она, живая Катя! Истекает холодным потом и загнанно дышит, одолеваемая ужасными (кошмарными!) предчувствиями. Извернувшись на стуле, Катя холодными пальцами выудила из заднего кармана джинсов телефон. В коем-то веке заряженный!

– У меня же на почте есть письмо из деканата. С подтверждением того, что мне предоставят место в общежитии, как иногородней. Я из Воронежа. Так… Где же оно… блин… О! Вот.

Катя сунула телефон комендантше под нос, и та, сдвинув густые брови, пробежалась взглядом по строчкам.

– Странно… – нахмурилась она, недовольно пожевав губами, и вдруг подскочила. – Минуточку… Как там говоришь твоя фамилия? Сиротина? У меня же вон стикер про тебя на компьютер приклеен! Мать твоя звонила, сказала, ты будешь жить у какого-то Тараса? Макара?

– Захара, – едва слышно прошелестела Катя.

– Ну! – комендантша от радости с такой силой хлопнула по столу, что выжившие конфетки испуганно подпрыгнули. – И чего ты тогда голову мне морочишь, Сиротина? Я на твое место уже девчонку из Твери поселила. Полдня без толку на тебя потратила!

Катя хотела было съязвить, что вообще-то не полдня, а всего-то двадцать минут, но язвительность вышла из чата вместе с остальными чувствами, мыслями и способностями. Осталась одна оболочка, внутри которой кто-то громко орал и бегал по кругу.

– Может, как-нибудь договоримся… – робко и чуть заискивающе начала Катя.

Комендантша, не прекращая клацать по клавиатуре, ткнула пальцем в листок, приклеенный к обратной стороне монитора:

«МЕСТ НЕТ! СОВСЕМ! НИ ОДНОГО!»

И Катин мир рухнул.

* * *

Тах-тах-тах…

– Ой, да заткнись ты, – буркнула Катя ни в чем не повинному чемодану. – Без тебя тошно.

Чемодан в отместку оскорбленно зацепился колесом за выбоину в асфальте и намертво застрял. Смахнув с лица растрепавшиеся волосы, Катя яростно дернула его за ручку и с третьей попытки затащила-таки на бордюр. Набрала код домофона, поднялась на пятый этаж и с кислым видом уставилась на дверь под номером триста двенадцать. Больше-то ей идти было некуда!

После первого порыва – позвонить маме и заорать: «Мам, какого помидора?» – Катя поняла, что оказалась в ловушке. Она же обещала маме, что откажется от общаги и будет жить с Захаром,