Наум Фогель - Капитан флагмана Страница 70

Учитывая данные предварительного исследования, показания свидетелей, заключение судебно-медицинской и психиатрической экспертиз, было принято решение - уголовное дело Гармаш Г.Т. прекратить за отсутствием состава преступления.

Одновременно считаю своим долгом обратить Ваше внимание на недопустимость публикации в газете статьи Вербовского "Гуманизм или?..". Автор в этой статье, хоть и в деликатной форме, все же обвинял Гармаш Г.Т. в преступлении, которого она не совершила, напрасно взбудоражив таким образом общественное мнение. Одновременно ставлю Вас в известность, что врач Шарыгин В.П. официально заявил, что статьи этой не писал, а только подписал ее под нажимом Романова, исполняющего тогда обязанности ответственного редактора. Обращаю также Ваше внимание и на незаконность отстранения от работы, в связи с делом Гармаш Г.Т., заслуженного врача Багрия Андрея Григорьевича.

Старший следователь городской прокуратуры

Будалов И.А.".

Бунчужный закончил читать, вернул справку.

- Что скажешь? - спросил Ватажков.

- Она думала, что смерть была бы избавительницей. Понимаешь, думала.

- Есть вещи, о которых и думать безнаказанно нельзя, - тихо произнес Ватажков.

- Да, есть. Как мало нужно было, чтобы я и Галину потерял.

- Как она сейчас?

- Отправили в клинику неврозов. Андрей Григорьевич уверяет, что это абсолютно излечимая болезнь.

- Мне он то же самое сказал: цепкая, однако излечимая. Будем надеяться. - Он переложил авторучку с одного места на другое и продолжал тем же тихим голосом: - Мне, Тарас Игнатьевич, с тобой посоветоваться нужно, он подтянул к себе справку Будалова, - тут вот есть по адресу Романова и этой Волошиной. С Романовым ясно, а как быть с Волошиной? С Андреем Григорьевичем она все быстро уладила - извинилась, на работу восстановила. Но дело ведь не в этом. Как с ней дальше быть? Она ведь на заводе, помнится, хорошо справлялась.

- На заводе всего-навсего поликлиника, а тут огромная больница. Махинище. Власти много. Власть крепкой головы требует. Крепкой и холодной. А эта дамочка - с эмоциями.

Он посмотрел на часы. Ватажков поднялся.

- Ладно, - произнес он. - Разберемся и с ней. Ну что ж - ни пуха тебе, ни пера, Тарас Игнатьевич.

Они простились. Бунчужный вышел на улицу, посмотрел на голубое, в редких облаках небо, сел в машину.

- Куда? - спросил Дима.

- В аэропорт.