Венера в русских мехах - Татьяна Васильевна Бронзова Страница 7

– Не положено, – отчеканила Маргарита Львовна. – Свободны.

– Миронова Галина Сергеевна, – читала она паспорт следующей в шеренге девушки.

«Какая несправедливость. Почему не положено?», – думала Вероника.

– Миронова, возьмите анкету, заполните ее четким подчерком и сдадите мне. Через два дня в пятнадцать часов придете сюда за ответом. Заполняйте в коридоре.

– У меня ручки нет, – испуганно смотрела на «высокую» Миронова.

– Это ваша проблема.

– Вот, возьми, – протянула ручку одна из девушек, – только верни.

– Егорова Наталья Сергеевна, – продолжала Маргарита Львовна, взяв паспорт у следующей претендентки.

До Вероники было еще далеко, но Высокая работала быстро. Зачитывала фамилию и просматривала паспорт от корки до корки: национальность, где учится или работает, откуда уволилась. Все было в советском паспорте отштамповано. У двух девушек она даже паспорт не взяла, сразу сказала:

– Не подходите.

Одна из них была маленького роста, она вопросительно смотрела на строгую даму, задрав голову.

– Вы не снимете лот с вешалки. Просто не достанете, – объяснила ей коротко Маргарита Львовна и кивнула на дверь.

Другая была нормального роста, но действительно очень некрасивая, с лошадиными зубами.

– С вами никто из клиентов не захочет работать, – безжалостно отчеканила кадровичка.

Очередь дошла до Вероники.

– Воронцова Вероника Васильевна, – раскрыла ее паспорт Маргарита Львовна и стала его листать.

«Что-то знакомое в ее имени – Маргарита Львовна», – мелькнуло в голове у Вероники. – «Ах, да! Это же фильм «Весна».

Фильм был снят режиссером Александровым почти сразу после войны и вышел на экраны в 1947 году, но оставался популярным и в 1970-м. Он шел порой в кинотеатрах, его часто показывали по телевидению, и все, от мала до велика, цитировали разные фразы из этого фильма. Фаина Георгиевна Раневская играла в этой картине персонаж с именем Маргарита Львовна. Когда она решает, что сходит с ума, путаясь, называет себя сначала Маргарит Львович, а потом Лев Маргаритыч.

«Вот точно! Это имя для нее – самое то! Настоящий Лев. Лев Маргаритыч», – решила Вероника, глядя на властную даму.

– Возьмите анкету. Внимательно заполните в коридоре, – прервала ее мысли Лев Маргаритыч.

Анкета была аж на трех страницах. В нее входили вопросы о родителях, братьях и сестрах. Не сидел ли кто в тюрьме, не был ли сослан, не эмигрировал ли кто из родственников за границу, не работал ли во время войны на немцев, не был ли в плену, не воевал ли на стороне Белой армии, не давал ли ты когда-нибудь подписку о неразглашении какой-нибудь государственной тайны, не работал ли на засекреченном предприятии и так далее. Вероника на все каверзные вопросы писала «НЕТ». В графе «какими языками владеете» написала: «Никакими. В школе учила английский язык».

Вероника и здесь скрыла, что она хорошо владеет не только французским, но и английским. Английскому ее учила со второго класса крестная, подруга бабушки с гимназических лет, окончившая еще до революции курсы английского языка. Язык этот с конца XIX века начал входить в моду в связи с развитием Америки, и многие в России его изучали. Говорить в свете по-английски было в начале ХХ века высшим шиком. Крестную звали Виктория Матвеевна, и бабушка настояла, чтобы новорожденную внучку окрестили и нарекли именем крестной матери.

– Виктория означает по-гречески «победа», – говорила бабушка, и мать с отцом уступили. Но дома с самого начала они стали звать ее Вероника.

– Почему Вероника? – удивлялась бабушка, – Это скорее производное от имени Вера.

– При чем тут Вера? – спорила с ней Надежда, любуясь на свою крошку. – Виктория, Вика, Вероника. Посмотрите, какая она миленькая. Ве-ро-ни-ка! – наклонилась она над дочкой. – Это имя более нежное. А официально пусть будет Виктория. Виктория Васильевна Воронцова! Звучит, – удовлетворенно подытожила счастливая мать.

Крестить уехали в церковь под Псковом. В этом городе жили родственники Надежды. От друзей этот факт тщательно скрывался. Крестить советских детей было нельзя. «Не положено», как сказала бы Лев Маргаритыч. Крестик Вероника надевала только на ночь, когда ложилась спать и вместе с бабушкой читала молитву «Отче наш» перед иконкой, которая доставалась из шкафа. Бабушки теперь не было, а привычка перед сном читать молитву осталась.

Наконец Виктория заполнила анкету и, благополучно сдав ее Льву Маргаритычу, уехала на дачу.

Через два дня она узнала, что принята на работу.

Теперь надо будет успевать ежедневно на шестичасовую электричку, но это Веронику не пугало. Всего-то неделя!

Глава 4

В понедельник, в свой первый рабочий день, Вероника приехала раньше назначенного времени. Однако она не была первой, большинство девушек уже собрались в комнате для переодевания. Каждой выделили отдельный шкафчик. Работницы меняли обувь на легкие туфли без каблука, принесенные из дома, и надевали белые халаты, которые выдавались один раз на все время работы. Каждой вменялось в обязанность самостоятельно его стирать и крахмалить, когда это понадобится.

– Чтобы всегда был, как новый, и хорошо отпарен утюгом. В грязных и мятых халатах к работе никого не допущу, – грозно рыкнула Лев Маргаритыч. Сама она всегда была в свежем, отутюженном белоснежном халате, как и все бизнесмены. Но их халаты стирались в прачечной и каждый день выдавались перед началом отсмотра мехов.

После того как девушки отметились в явочном листе и переоделись, они вышли в парадный вестибюль, куда к девяти часам подъехали бизнесмены. Лев Маргаритыч приветствовала клиентов, бойко говорила с ними на английском языке, мило улыбалась и была просто обворожительна. Каждому из потенциальных покупателей пушнины полагалась одна ассистентка, и Лев Маргаритыч быстро распределяла девушек, которые уходили со своими боссами вверх по лестнице, где располагались залы с меховыми лотами. В первый день Вероника попала на работу к немцу, который приехал для закупки каракуля.

Тут она вспомнила, что Коротышкина еще зимой рассказывала об этом «каракулевом» труде. «И, конечно, «самое ужасное» досталось именно мне!» – подумала Вероника, входя следом за немцем в зал. Все было так, как рассказывала Людмила. Мягкие, хорошей выделки, довольно большие по размеру шкуры лежали, связанные по несколько штук на специальных полках в два этажа. Каракуль был черный, коричневый и белый. В каждом лоте только один цвет. Лоты были очень тяжелыми, и возили их девушки на специальных небольших тачках. Но загрузить такой лот на тачку, потом разгрузить и разложить на столе для осмотра – все это требовало больших усилий от юных ассистенток, а ведь следовало еще вернуть мех обратно и заложить следующую партию. И все в быстром темпе, ни разу не присев. Собственно, присесть было и некуда. Если только завалиться