Два спутника планеты Ксюша - Татьяна Раевская Страница 6

– Иди спать, малыш. Мы с мамой еще поговорим. – Он подошел ко мне, и я запрыгнула на него, как обезьянка, обхватив руками и ногами, и так мы пошли в мою комнату.

– Папочка! Я буду каждый день! Я все-все буду делать! Пожа-а-алуйста… – я обняла его за шею, и он чмокнул меня, пощекотав легкой щетиной.

– Ладно, ладно, разберемся. А сейчас – спать! – сказал он строго. Но я знала – эта строгость понарошку.

Я быстро впрыгнула в пижаму и забралась под одеяло. Закрыла глаза. Обычно папа или мама читали мне на ночь, но в тот день я даже не просила. Дверь тихо затворилась.

Я обняла своего любимого желтого единорога и повернулась на правый бок. Но заснуть долго не могла. Передо мной кружились картинки, на которых я гуляю с Ники в поле, скачу на нем по берегу моря, плаваю с ним в озере. И как он несется мне навстречу прямо по небу, по облакам, а я тоже бегу к нему… а облака такие мягкие, как вата…

Один день у нас выходной. Это понедельник. Один день с Ники тренер занимается, Алена Викторовна. Это в среду. А я приезжаю, как и обещала, пять раз. В прошлом году, когда родилась Уля, мама перестала меня возить, и я добираюсь сама. Сначала на маршрутке до метро три остановки, потом до конечной станции на метро, потом опять на маршрутке. Полтора часа в один конец. Но ничего! Я и почитать успеваю, и музыку послушать, и домашку поделать.

Я ни разу не подвела Спутника. И в жару, и в мороз приезжала, и даже с больным горлом. Но оно у меня удивительным образом излечивалось, как только я видела его славную морду, выглядывающую сквозь прутья решетки. Только на каникулы меня забирали родители с собой в отпуск, но это святое. Хотя я бы могла и не ехать, мне и тут весело. Но папа однажды твердо сказал:

– Я все понимаю, у тебя гиперответственность, и это, наверное, не плохо. Но скоро ты вырастешь и уже не будешь с нами ездить. А пока, лет до четырнадцати хотя бы, давайте все-таки вместе отпуск проводить. Ники тебя подождет, не переживай. Алена Викторовна с ним поработает.

Бывает ли такая странная дружба между человеком и лошадью? Наверное, бывает. Раз она уже есть. Мне кажется, он мне кто-то вроде брата, только непонятно, старшего или младшего. Говорят, животные – братья наши меньшие. Но мой Ники меня в чем-то мудрее, так что это спорное утверждение. Все мое детство он меня бережно катал. Не уронил ни разу. Не укусил и не наступил на меня, хотя я крутилась вечно у него под ногами. Он как будто понимал – ребенок маленький, что с него взять? Он научил меня доверять.

Сначала родители просто привозили меня покататься раз в неделю в воскресенье. Алена Викторовна седлала Ники, и мы выходили заниматься в крытый манеж. Там его гоняли на корде – такой длинной веревке. Я училась ездить шагом, потом рысью. Папа все снимал на телефон, так что у нас дома целый архив фотографий и видео с самых первых моих шагов в конном спорте. А в комнате у меня вся стена обвешана фотографиями и грамотами. И мой портрет верхом на Ники – настоящий, большой, в красивой золотистой раме, художник несколько дней маслом писал. Приезжал на конюшню специально, чтобы «изучить мимику лошади», как он сказал. И Ники действительно получился очень хорошо – весь его характер был передан в его манере держать голову чуть набок, как будто он приглядывается к тебе и спрашивает: «Что ты за человек? Добрый?»

Когда мне исполнилось семь лет, мама стала меня привозить два раза в неделю, потом три. Занималась я в группе проката. Иногда мне другую лошадь давали, а на Спутнике Марина ездила или Тася. Они тоже его любят. Его невозможно не любить! Но мне кажется, он был недоволен, все время на меня посматривал, если я мимо проезжала на светло-сером Тумане или рыжей Химте.

Хотя считается (я в инете прочитала), что лошади многого не понимают. Например, не понимают, что человек, который с ними рядом стоит на земле, и тот, который верхом, – один и тот же. Они думают, что это разные люди. Но я не верю. Мой Ники точно знает, что я – это я. Верхом ли на нем или на ком-то другом или где-то вдалеке на манеже – он всегда понимает, что это я. И голос мой различает, и внешность. Даже если я зимой приду в шапке, надвинутой на глаза, или в капюшоне, он меня одинаково встречает. А вот папа меня однажды не узнал в новой куртке! Мне кажется, лошади по-другому видят, не на внешность они смотрят, их не обмануть одеждой. Может, они по запаху узнают человека, как собаки, или как-то по-другому, но факт есть факт. Мы с Ники как брат и сестра. Я без него скучаю. И он без меня тоже. Я это точно знаю!

С кем бы поговорить?

Глава 6

Первый взгляд

Мы с Ксюхой учимся с первого класса, но я заметил ее только в конце прошлого года, а точнее, летом. Она конным спортом увлекается и все время на тренировки убегает. Короче, жизнь нашего класса ее не интересует совсем, у нее своя бурная. Поэтому она не тусуется ни с кем, и в математический кружок, куда я хожу, она не записана.

Она молчаливая, не выскочка. Они с Алиской хорошо дополняют друг друга – Алиска крикливая, громкая, все время борется за первое место с Поповой. Но пока проигрывает. Ведь у Поповой есть ее верный паж, а у Алиски нет такого. А это, видимо, главный критерий девичьей крутизны. Как я понимаю.

Ксюха как будто держится в тени подруги, но на самом деле она очень интересный человек. У нее свой мир. Просто она интроверт. Я это только недавно понял. В общем, мы с ней жили словно в параллельных мирах, хотя и в одном классе. Целых семь лет. А в июне наши параллельные прямые пересеклись, как в геометрии Лобачевского.

Мы с ней в одну группу попали в театральной постановке – надо было отчетный концерт готовить ко дню взятия Бастилии. Это четырнадцатого июля. А у нас полкласса разъехалось на каникулы. Попова на Мальдивы улетела, а Белецкая с Терлецкой – в Турцию. Одна в Анталию, а другая –