Что другие думают во мне - Йоав Блум Страница 6

Надо забрать меня отсюда к Мерав.

Я смог открыть глаза. Кто такая Мерав?

В углу палаты стоял некто. То ли один из интернов задержался, то ли пришел другой врач. Некто стоял и смотрел на меня изучающе. Он вскинул голову и улыбнулся, когда заметил, что я открыл глаза. Я умру здесь, а мои дети, конечно, еще даже не сели в самолет. У меня нет детей. Мне надо успокоиться перед диализом. Нет, стоп, мне не нужен никакой диализ. Этот страх не мой. Я смог наконец приподняться немного на локтях и посмотреть. Только бы он не позвал никого, только бы не вернул всех обратно сюда. Передо мной стоял, выпрямив спину и скрестив руки на груди, взрослый мужчина, одетый в голубой костюм, абсолютно лысый, с серой, короткой, ухоженной бородкой. Его голубые, ясные, выразительные глаза смотрели прямо на меня. Я вытащу меня отсюда, подумал я. И снова: я вытащу меня отсюда.

– Одноместную, – сумел я выговорить хриплым голосом.

Человек в голубом костюме не ответил. Он продолжал смотреть на меня. Я слышу? Я понимаю? Большое одинокое дерево посреди широкого поля появилось в моих мыслях. Солнце садится. Запах скошенной травы. Шуршание легкого ветра в листве. Он склонился надо мной и положил руку мне на плечо. Я видел дерево?

– Да, – процедил я, с трудом шевеля губами, – я видел… дерево.

Тонкая улыбка возникла на лице человека в голубом халате. Он поднялся, высокий и стройный, и засунул руки в карманы. Профессор Игаль Шапиро – в моей голове появилось имя. Приятно познакомиться, и отрадно видеть, что вы очнулись спустя столько времени.

Я снова закрыл глаза. Я тебя не знаю, подумал я. Почти уверен, что это была моя мысль. Я умру на этом диализе, из всей еды у меня тут только этот вялый огурец. Спустя столько времени? О каком времени речь? И еще подумал: я люблю тебя, сладкая моя, любимая папина дочка, не волнуйся, со мной все будет хорошо, не плачь, я не верю, что он снова сломал руку, но я должен выбраться отсюда, вся эта больничная грязь – это…

Со мной все будет хорошо.

Я открыл глаза. Профессор Шапиро смотрел прямо на меня, и эта мысль возникла снова. Со мной все будет хорошо. Нам надо выбираться отсюда, подумал я. Он продолжал смотреть на меня, и снова мысль: нам надо выбираться отсюда.

– Вы говорите это мне? – спросил я, уже способный произнести целое предложение.

Точнее было бы сказать: «Думаете мне». Вперед. Вставайте, и пойдем.

– Кто вы? – спросил я.

Быстрая последовательность картинок пронеслась у меня в голове, пока Шапиро пытался, по всей видимости, думать о правильном, с его точки зрения, «ответе», выбирая то, что я должен «услышать». Наконец он закрыл глаза, глубоко вдохнул, и одинокое дерево посреди пшеничного поля появилось снова. Я хочу помочь. Я знаю, кто ты такой, и я могу помочь. Идем.

Он протянул мне руку, я взялся за нее, осторожно приподнялся и сел. Это прикосновение пробудило во мне ощущения от прикосновений к другим людям – кого-то мягко погладили по лбу, кому-то врач надавливал на пальцы ног, кто-то держал кого-то за руку, закрыв глаза и ожидая, что каждый вдох станет последним. Шапиро помог мне спуститься с кровати.

У нас всего несколько минут, прежде чем они вернутся. Обопритесь на меня и идите как ни в чем не бывало. Будет непросто, вы уже давно не ходили, ваши мышцы не атрофировались только благодаря физиотерапевту, которого мы смогли прислать, но если обопретесь на меня, то почувствуете, как подвижность тела потихоньку восстанавливается. Старайтесь смотреть вниз. Позвольте мне вести. «Белый экран».

«Белый экран», – подумал я и вспомнил, слова всплыли в моем сознании, просочившись сквозь зазоры в мыслях, носившихся у меня в голове. Надо выяснить, что такое «белый экран». Что значат эти слова.

Мы вышли наружу. Можно провернуть что угодно, если выглядеть при этом достаточно уверенно; это правило работает и для побегов из больницы в халате, босиком, глаза в пол. Шапиро излучал столько уверенности, что ее хватило на нас обоих, и, когда нас все же остановила медсестра и спросила, из какого мы отделения и куда мы идем, он объяснил ей, что он профессор Шапиро, мы идем за круассаном и скоро вернемся. «Ему сказали, что станет легче, если он пройдется. Знали бы вы, сколько времени я его уговаривал на этот круассан».

Когда мы вышли из больницы, Шапиро подвел меня к маленькому белому «фиату», припаркованному довольно далеко от входа. Он открыл заднюю дверцу и усадил меня на сиденье. Я услышал мысль «он весь твой», а затем он ушел.

Рядом со мной лежала аккуратно сложенная стопка одежды. За рулем сидела девушка, но все, что я видел, была огромная ржаво-рыжая копна кудрявых волос. Она завела машину, и мы поехали.

Я в изнеможении откинулся назад. Мне хотелось что-нибудь сказать, но я был без сил. В начале поездки я мог слышать мысли водителей вокруг, в основном когда мы останавливались на светофорах. Встречи, на которые надо успеть, размышления о том, что сказали в новостях по радио, беспокойство, планы на остаток дня, мечты мелькали передо мной, появлялись и исчезали. Я дал телу немного отдохнуть, оправиться, ожить.

Когда машина свернула с основной трассы на более пустынную дорогу, постепенно воцарилась тишина. Наконец, когда дорога превратилась в узкую полоску асфальта среди широких полей, я понял, что никого не слышу.

Включая девушку за рулем.

– Привет, – сказал я.

Кудрявая грива шевельнулась, и девушка повернулась ко мне.

– О, привет, – улыбнулась она. – Как себя чувствуешь?

– Ты… ты тоже…

– Да, я тоже, – сказала она. – Приятно познакомиться, меня зовут Мерав. Сегодня я буду твоим водителем. Счетчик запустить?

– Я… что?

– Да шутка, шутка. Проехали, – поспешно проговорила она.

Еще несколько секунд мы молчали. Тишина. Тишина – это великолепно.

– Куда мы едем? – спросил я наконец.

– Домой, – ответила она. – То есть ко мне домой. Еще точнее – в дом профессора Шапиро, но это и мой дом сейчас, так что можно сказать, что домой. Место удаленное, у нас не будет проблем. Поездка предстоит тихая и спокойная, ну разве что парочка оживленных перекрестков попадется. Приедем, отдохнешь, мы позаботимся о тебе как следует. Там еще несколько ребят вроде нас, всё из-за этой ситуации.

Копна волос повернулась, и я увидел лицо девушки. Без макияжа, веснушки, карие глаза, неровная улыбка. Из-за пышной шевелюры она