Заповедное изведанное - Дмитрий Владимирович Чёрный Страница 49

на Ахун-горе бывала и бабушка с мамой и тётей, кормила их в здешнем ресторане на улице – видимо, на том же месте, где сейчас западно-рекламные зонтики и ночная тишина с барахтающимися в воздухе, словно огромные насекомые, летучими мышами. спустились с Ахун-горы как-то быстрее и спокойнее, и вскоре уже были в Адлере, в гостинице, на открытом, верхнем этаже нашего корпуса. подсвеченная отовсюду ночь видна идеально – частные дома, приспособленные под многокомнатные, сдаваемые в гостиничном режиме, выстроенные на прежних участках мини-гостиницы, строящиеся и пока мрачные махины уже вроде той государственной, что открылась нам тогда, впервые. всего этого и в помине не было, когда проезжал тут в восемьдесят четвёртом наш «Львiв» – лишь деревенские домики с голубыми рамами и пёстрыми садами. конечно, не прошлогодняя олимпиада принесла сюда разом гостиничный прогресс, но десятилетия капитализма, вырастания на частных участках частных инициатив – и адлерская полоска от аэропорта до Сочи стала точно таким же Сочи, в некотором смысле… варианты заселения семей, прибывших на свидание с морем, тут всевозможные: и горизонтальные, вроде комфортабельных бараков, и вертикальные, как наша «Янаис», греческое имя, сродное армянскому «Анаит», наверняка… что-то грустное есть в этом густонаселённом горизонте, где проблескивают часто садящиеся на тот самый аэродром самолёты, привозя новых вожделеющих моря и солнца… сверху легко заглядывать на балконы двух– и трёхэтажек, видно плиточное покрытие их полов даже, местами со вкусом. в щедро освещённых комнатах пока никто не резвится: молодёжь на прибрежных дискотеках, поршневое переливание соков начнётся позднее, а мне ещё надо порасшифровывать тюремную прозу товарища Соколова (делать это буду сидя на унитазе – чтобы не тревожить светом спящего в однокомнатном нашем номере коллегу). и надо отправиться в последний день в Сочи – искать тот пляж, театр и гостиницу, всё моё первосочинское…

…открытием едва ли не более ярким, чем море и пляж, что пожирали практически дни напролёт с небольшим перерывом на обед, – была автостоянка под нашей лоджией. точнее – её четвероногие обитальцы. оказываясь в номере надолго, я украдкой выглядывал за пределы лоджии и всякий раз наблюдал очередную серию романтических в полном смысле отношений местной косматой чёрно-белой собачонки жучкиных масштабов и высокого чёрного рыцаря-кобеля. они носились меж «копеек», «четвёрок» и «лад» (разницу знают автолюбители – пикап был экспортный, поэтому «Лада») вместе с бродячей массовкой, табором, эти друзья человеков, и время от времени, иногда даже синхронно продолжали свой род. очередь дожидалась. грузины, из здешних сезонных бомбил, ржали в голос от сюжетных поворотов – иногда чёрного рыцаря атаковал пыльный на вид соперник, и Жучка, огрызаясь, вынуждена была отдаваться ему. однако и рыцарь находил, с кем тут же изменить Жучке. но любовь на этой автостоянке была только у них, иногда и Жучка за ним бегала, скандально лая… «А он там собачьи свадьбы изучает» – как-то объяснила тётя моё внимание к автостоянке. но дело было, конечно, не только в псиных страстях, что погорячее шекспировских оказывались – если знать предыдущие серии, следить… за лоджией, от автостоянки до фуникулёра, представал курортным горизонтом заманчивый взрослый мир, где соитие собачье лишь подтверждало аналогичность человечьего, которое начинало занимать мысли младшего школьника. бомбилы испытывали зависть к этой несвятой простоте отсчёта удовольствий, что-то хохмили по-грузински, могли иногда запустить гаечным ключом в рыцаря, где-то всё же его ревнуя к королеве автостоянки… оказываясь на пляжной сковороде, я украдкой глядел и на вертикальные минусики безгрудых и безтрусых девчонок, что, младше меня, разгуливали по гальке под присмотром родителей, – ощущал природную предопределённость, обдумывал её даже, но ещё никак не реагировал на это специфически.

в день отъезда, ещё даже с ночи – полил дождь. казалось, так и весь день пройдёт, и мой рейд в места детства потребует зонта. но традиционный наш выход на пляж района «Известия» состоялся без дождя, он деликатно отступил. улицы Чкалова и Просвещения, на которых вырастание частных гостиниц, кафе и магазинов всё более напоминает Турцию – логика товарности и «производства услуг», – и всё менее тот, первый мой Сочи… наша мужская компания-четвёрка решила накупаться с запасом – даже с бетонного волнореза понырять. я сделал традиционный заплыв до буйка и немного к волнорезу, нагляделся через очки в мутно-голубую глубину, на серые волны, наелся солёной воды и даже нажарился. и – конечно же, тут она и должна была выйти, очередная Афродита. из волн, пошатываясь на уступчивой гальке – плавание сдвинуло лифчик так, что один широкий ореол выглянул, словно рассветное солнце из-за морского горизонта. обширный, тяжёлый размер потребовал немедленно поправить положение, и это задержало её выход на берег. упитанная, но пропорциональная девушка легла рядом с сестрой, которая, тоже шатенка, уже без неё начала изящнонОго загорать топлесс, аккуратно прикрыв ладошками соски. но здесь-то прикрывать надо больше – сестра постарше и пополнее, как-то уже привычно, поочерёдно выдернула чаши купальника из-под ладоней и ими же прикрыла вожделенное богатство, не проронив в поле видимости пляжа из ладошек ни капли бордовости. тёмные очки позволяют переводить взгляд незаметно, однако я всё же привстал, глянул окрест, чтобы сменить тему наблюдений – и ощутил какой-то пьяный прилив в голове, волновое ускорение сердцебиения, именно что волнение, едва ли не солнечный удар. что есть у них – кроме вот этой власти? власти-напасти: природно намагниченного желания целовально припасть к этим мягкостям и ударно засевать в них удовольствие, хоть прямо на глазах всего пляжа – вот силища веков! вот за что люблю я эти самые философские площадки, пляжи, гальку или песок: всю эстафету возрастов и поколений тут видишь без усилий, всю механику и мотивацию, до одури легко… спасибо дождику, он освежил и напомнил – день-то рабочий, пора лезть в Сеть, то есть шагать в «Янаис», доставать ноутбук.

…пребывание на пляже, почти все дни гастролей поглощавшее, и было как бы пребыванием в человечестве. сопричастность мальчонки-лягушонка всем этапам взросления – от чуждых теперь детских надувных бассейников-манежей, куда морскую воду носят едва ли не в ладошках, до советских дедушек и бабушек, почему-то здорово плавающих, хоть и тощерукие, и сутулые… но не это главное: самое тут главное это море, это купание, уже без круга, нашёл себе я подходящую забаву, подсмотрев, как ныряют мальчишки с поперечного волнореза, что чуть не достаёт до уровня поверхности воды. до него я доплыть по-собачьи могу. а с него, подпрыгивая, ныряют и ласточкой, и бомбочкой, и даже с переворотом… нырять понравилось – до посинения губ. а уж когда приходится отогреваться на гальке, так тут и наблюдаешь