Разговор со Спинозой - Гоце Смилевский Страница 4

одевается, чтобы идти в школу, он думает, как было бы замечательно, вместо того, чтобы слушать учителя о смерти Иисуса на кресте и о его Воскресении, быть в состоянии мастурбировать вечно, и чтобы картинка с обнаженной женщиной, которая одной рукой играет со своей косой, а другой держится за бедро, из «Различий между мужским и женским телом», протянулась бы до бесконечности, заняв пространство его дома, улицы, ведущей к школе, самой школы, чтобы она протянулась бы далеко-далеко, чтобы эти груди и бедра протянулись через весь Амстердам и дальше, до Голгофы, и еще дальше, к звездам и за звезды. Затем, идя в школу, мальчик проходит мимо дома, в котором лежит больной человек. Человек страдает не столько от самой болезни, сколько от страха, что эта болезнь будет длиться вечно. Только одна вещь пугает его больше, чем вечная боль, — это мысль, что за болезнью последует смерть, а он верит, что смерть будет тянуться до конца вечности; для него смерть — не просто одно мгновение.

Болезнь эта, как я сказал, видится совершенно безопасной, но на самом деле она смертельна. Вернее, это единственная смертельная болезнь. Все другие болезни убивают смертное в человеке, а эта болезнь убивает то, что есть в человеке бессмертного. Остальные болезни разрушают человеческое тело, а это заболевание разрушает способность человека различать вечное и бесконечное и таким образом становиться частью вечности и бесконечности. Все, что меньше вечности, недостойно того, чтобы человек терял на него время, все, что меньше бесконечности, недостойно того, чтобы человек тратил возможности своего тела на его пространственное освоение. Единственное, к чему должно стремиться человеческое существо, это осознание бесконечной и вечной субстанции.

Через год после смерти матери я пошел в школу Талмуд-Торы. За обучение в первых четырех классах, каждый из которых длился два года, денег платить не надо было, поэтому там учились дети и из богатых, и из бедных семей. В первом классе у нас преподавал Мордехай де Кастро, и эти два года мы учились читать молитвенник. Следующие два года Йосеф де Фаро учил нас читать Тору на иврите. В третьем классе Авраам Барух учил нас переводить части Торы, и мы изучали толкования Торы. Следующие два года Шалом бен Йосеф рассказывал нам о Книгах пророков.

Однажды утром, когда мне было девять лет, и я учился в первом классе, отец сказал, что он женится снова: женщину, которая пришла к нам в дом и спала с отцом на кровати, на которой умерла мать, звали Эстер де Солис. Она была молчаливой, недавно приехала из Лиссабона и до смерти так и не выучила никакого языка, кроме португальского, и мы больше ничего не узнали о ее жизни.

Уроки в школе начинались в восемь утра и продолжались до одиннадцати, когда звон колокольчика означал их окончание. Потом мы шли домой, чтобы поесть и отдохнуть, в два часа снова возвращались в школу, а вечером шли в синагогу, чтобы петь псалмы на вечерней молитве. В пятом классе Исаак Абоаб изучал с нами Талмуд, каждый день мы учили по одному закону из Мишны и комментарии к ним из Гемары. Два года с шестого класса с Саулом Леви Мортейрой, главным раввином общины, мы изучали Гемару и Тосафот и комментарии Маймонида.

Когда в сентябре 1649 умер мой старший брат Исаак, отец понял, что я не смогу выучиться на раввина, потому что у него не хватит денег, чтобы заплатить за мое образование, а больше потому, что кто-то должен был помогать ему в лавке. Так из мальчика, который должен был стать раввином, я стал продавцом в отцовской лавке. Тем не менее, я продолжал изучать Тору в школе еврейской общины, где занятия проводились раз в неделю и где преподавали те же раввины, которые уже были моими учителями во время обучения в Талмуд-Торе. Кетер Тору (Корону Торы) преподавал раввин Мортейра, Тору Ор (Тору-Свет) — раввин Абоаб. Отец чувствовал себя виноватым в том, что не мог найти деньги, чтобы заплатить за мою учебу, и в том, что мне пришлось помогать ему в работе вместо того, чтобы учиться, поэтому он попросил раввина Менаше бен Исраэля, автора книги «Надежда Израиля», давать мне частные уроки. Он отличался от других раввинов, отлично знал Каббалу и нееврейскую философию. Он дал мне книгу «Преадамиты» французского кальвиниста Исаака де ла Пейрера, в которой утверждалось, что люди существовали до Адама и Евы, что Тору написал не Моисей, что она составлена разными людьми и что мир гораздо старше шести тысяч лет. Вопросы, вытекавшие из моих бесед с рабби Менаше, я потом задавал на уроках рабби Мортейре и рабби Абоабу, и они их сильно смущали. Я спрашивал их, будем ли мы после смерти продолжать существовать полностью такими, какие мы есть, и они отвечали, что продолжает жить наша душа, а тело умирает, после чего я спрашивал, будет ли душа существовать полностью такой, как она есть, и они отвечали, что, конечно, душа продолжает существовать такой, какая она есть в целости, поскольку душа неделима, а я спрашивал — тогда, значит ли это, что в ней останутся все страхи, страсти и злые мысли, и раввины не могли мне сразу ответить на это или как-то отвечали, но сквозь зубы. Я вскоре перестал ходить в Кетер Тору и Тору Ор, потому что меня больше не интересовало, почему, когда кто-то приносит в жертву вола или овцу как свой дар Господу, жертва должна быть невинна, меня интересовала природа человека, какова его роль и где его место в природе; меня не интересовало, почему семь дней после Пасхи надо есть пресный хлеб, а какова связь между человеческим существом и природой; не интересовало и то, почему, когда братья живут вместе и один из них умирает бездетным, жена умершего должна выйти замуж за своего деверя, меня интересовала возможность человеческого существа стать полностью свободным и то, какими путями можно завоевать эту свободу.

В июне 1650 года моя старшая сестра Мириам вышла замуж за Самуэля де Казареса, который учился на раввина у рабби Мортейры. Год спустя, родив сына Даниэля, Мириам умерла, и Самуэль женился на моей младшей сестре Ребекке.

В конце октября 1653 года умерла и последняя жена отца, Эстер, а через пять месяцев умер и он.

С того времени я начал заниматься лавкой, а Габриэль мне помогал. Это было