Книга начал - Салли Пейдж Страница 4

Джо отводит глаза и смотрит на вторую незнакомку, ждущую своей очереди. Выражение ее открытого, кроткого лица совершенно невозмутимо; это женщина средних лет, мышиного цвета волосы убраны под шляпу, намокшую от дождя. И вдруг незнакомка подмигивает Джо.

От этого мимолетного жеста Джо внезапно окатывает волной душевной теплоты. И в голову тут же закрадывается мысль: может быть, они с этой незнакомкой где-то уже встречались?..

– Эти современные дети… уже даже и не знают, как правильно держать в руке карандаш или ручку, – продолжает «стоматолог», и снова это не вопрос, а язвительное замечание в сторону Джо, будто именно последняя виновата в происходящем с современными детьми.

Джо хочется ответить «стоматологу» не менее язвительно, но она сдерживается и проигрывает диалог у себя в голове: «А у вас есть дети? Они когда-нибудь видели, чтобы вы сами что-нибудь писали от руки… письмо, например? Или список покупок в магазине?» Впрочем, Джо понимает, что говорить подобные вещи совершенно бессмысленно. В доме, где проживает ее старший брат с семьей, есть только одна-единственная книжка (если не считать каталогов сельскохозяйственных выставок и руководств по управлению тракторами), а невестка то и дело жалуется на своих близнецов, которые ни разу в жизни не держали в руках книги.

– Никак не могу заставить их почитать хоть что-нибудь. Видимо, книги – не то, что им интересно.

Джо не знает, что сказать, а потому, как и сейчас, в ответ просто молчит.

– Вы хотите купить что-то конкретное? – решается она наконец задать учтивый вопрос.

Джо снова бросает взгляд на женщину в дождевике, стараясь получше ее рассмотреть и извлечь из глубин памяти ответ на вопрос: почему она кажется такой знакомой? Но покупательница как раз в эту минуту отворачивается и смотрит сквозь оконное стекло в переулок. Мысли ее, судя по всему, витают где-то совсем далеко, за сотни миль от крошечного магазинчика в северной части Лондона. И до сырости и промозглости октября этой кажущейся такой знакомой женщине нет ровным счетом никакого дела.

Джо даже немного ей завидует.

– Скотч, пожалуйста, если, конечно, он у вас есть.

Джо достает из подсобки скотч, принимает оплату и желает «стоматологу» доброго дня, причем довольно приторным, на вкус Джо, голосочком.

Покупательница бросает на нее проницательный взгляд, словно подозревает в пожелании доброго дня скрытый сарказм. Судя по всему, только сейчас «стоматолог» в первый раз по-настоящему видит, кто стоит перед ней за прилавком. Ничем не примечательная серая мышка, выделяющаяся разве что – как надеется сама Джо – глазами. Женщина под сорок в джинсовом комбинезоне, надетом поверх желтого джемпера.

«Стоматолог» быстро поворачивается к Джо спиной. Проходя мимо полки с конвертами и листами почтовой бумаги, она проводит по ним ладонью. И, стоя на пороге магазина, небрежно бросает:

– И уж конечно, никто сегодня не пишет друг другу писем.

«Отчего же, я, например, пишу», – беззвучно отвечает Джо.

Говорить это вслух не стоит. Толку от этого не будет ни Джо, ни «стоматологу». Разумеется же, покупательница права. Умение писать совсем скоро станет ненужным навыком. Такова реальность. Джо может сколько угодно составлять всякие списки, посылать открытки и писать письма матери и дяде Уилбуру, сколько угодно получать удовольствие, слушая этот ни с чем не сравнимый скрип пера по бумаге, но хода истории ей не переломить. Можно сколько угодно утешаться общением в соцсетях с другими любителями канцелярщины, но Джо не похожа на активистку или диссидентку; она совсем не готова, как Кнуд Великий[3], тщетно противостоять неизбежному. И что она будет отстаивать? В конце концов, даже этот магазин ей не принадлежит.

Как и собственная жизнь. Эта неотвязная мысль вдруг закрадывается Джо в голову.

Но тут к прилавку подходит низкорослая покупательница в дождевике и протягивает деньги за пачку почтовых конвертов, что держит в руке.

– И никто сегодня больше не верит в Бога, – говорит она.

Джо в замешательстве смотрит на новую покупательницу.

Повисает молчание, женщина смотрит на Джо сверкающими глазами, на губах ее играет едва заметная улыбка.

– А вот я верю, – добавляет она.

Эти четыре маленьких слова будто бы заполняют собой все пространство между женщинами. Покупательница еще раз одаривает Джо малозаметной шутливой улыбкой, поворачивается и исчезает за дверью.

Глава 3

В черно-белом цвете

Джо остается только проводить странную покупательницу взглядом. Господи, зачем та произнесла эти четыре слова? И почему Джо кажется, что она где-то уже видела эту женщину?

Однако ответа на этот вопрос у Джо нет.

Тут ее внимание привлекает проходящая мимо витрины субтильная мужская фигура с телефоном в руке. Сосед Джо.

Магазин ее дяди – один из трех одинаковых магазинчиков, расположенных метрах в двадцати от входа в переулок. Сначала идет дядин магазинчик – едва сводящее концы с концами заведение, где продаются всякие инструменты и канцтовары. Впритык к нему – магазин оптики очень эффектного испанца по имени Ландо Ландайдас, того самого, который только что прошел мимо. Не минуло и недели после того, как Джо приступила к своим обязанностям в магазинчике дяди, а Ландо уже прибежал знакомиться. Опрятно одетый, на вид не больше сорока, с коротко стриженными темными волосами и седоватой эспаньолкой; в магазине дяди он купил розетку и точилку для карандашей – вещи, как показалось Джо, ему совершенно ненужные. Возможно, Джо стоило бы нанести ответный визит, но ей вроде бы не нужны очки, и она точно не хочет попусту тратить время Ландо.

Сразу за магазином оптики располагается тату-салон, о хозяине которого Джо известно лишь одно – его имя, Эрик. И узнала она его лишь потому, что однажды кто-то окликнул так мужчину. Каждое утро (где-то в половине одиннадцатого), пробегая мимо магазина дяди, Эрик весело улыбается Джо и машет рукой. Трудно сказать, какого он возраста, но лет тридцать, наверное, уже есть. В конце лета он ходил в черных шортах и оранжевых шлепанцах, и видно было, что ноги его почти сплошь покрыты татуировками звезд с полумесяцами. Теперь погода стоит прохладная, и Эрик носит джинсы с уггами[4], но руки его пока оголены и демонстрируют целый набор каких-то исполненных черными чернилами непонятных символов. Эрик носит короткую бородку, а на голове у него копна спутанных пепельно-светлых волос, поэтому Джо про себя окрестила его Эрик-викинг. Когда он переоделся в угги, Джо испытала глубокое удовлетворение от удачно подобранного прозвища. Они до сих пор еще ни разу не перекинулись и парой слов, но Эрик каждый