Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар Страница 39

У тебя много друзей, парни постоянно пишут тебе сообщения, родители, которые потратили на тебя больше денег и времени, чем положено… стоишь ли ты того? Кто ты на самом деле, без оценок или волейбола? Ты хоть знаешь, чем хочешь заниматься в своей жизни? Соберись!

– Я не понимаю, – говорю я. Кто-то ненавидел меня настолько, что написал письмо и положил его в мою записную книжку? Кто мог быть так жесток?

– Зачем вы нам это показываете? – спрашивает мама. Боль каждого дня с момента первого сообщения о пропаже Мэдди оставила неизгладимый след на ее лице.

Детектив Говард сжимает челюсти, собираясь с духом:

– Миссис Столл, вы знали об этом письме?

– Н-нет, – заикается мама.

Папа проводит дрожащей рукой по лицу.

– Что ты… – Но тут я узнаю почерк и не могу в это поверить. Я шепчу: – Нет, этого не может быть.

Я легко узнаю почерк моей сестры, такой же знакомый, как и мой собственный. Детектив Говард нажимает на кнопку, чтобы открыть остальную часть письма:

Ты старшая сестра. Ты должна подавать пример. Так всегда говорит мама. Прими себя такой, какая ты есть на самом деле, и будь счастлива. Перестань притворяться кем-то лучшим.

С искренними пожеланиями, Дочь Столлов, Которую Никто Не Видит,

Когда рядом ты

Слово «ненависть» ни разу не встречается в письме, но обида и горечь, с которыми оно написано, словно чернила, оставили пятна на бумаге. «Дочь Столлов, которую никто не видит, когда рядом ты». Мы всегда были разными, и не важно, сколько людей говорили, что мы похожи. Но эта сильная враждебность? Этого не может быть. Мэдди заполняла тетради стихами и рассказами. Это вымысел. Это… это, должно быть, подделка. Пример одного из литературных приемов, таких как ирония, сатира или что-то в этом роде. Это не доказа- тельство.

Я отодвигаюсь от экрана. У меня вырывается хрип, нечто среднее между криком – от пронзающей меня боли, и смехом – от абсурдности вопроса о ненависти Мэдди, которую она выразила на бумаге.

«Ты не так умна, как они думают, и не так талантлива. Я знаю это. Ты это знаешь».

– Писавший это письмо испытывал очень сильные эмоции, – говорит детектив Говард. – Мы считаем, что это может быть как-то связано со смертью вашей дочери.

Я закрываю уши. Они думают… они думают, это значит… Я не хочу заканчивать мысль. Они считают, я могла ей отомстить. Ненавидела ее. Причинила ей боль.

– Я никогда раньше не видела этого письма, – говорю я, отодвигая стул.

– Простите меня, но, как вы уже неоднократно заявляли, у вас была диагностирована черепно-мозговая травма и вы частично потеряли память? Вы уверены, что никогда раньше не видели этого письма?

– Я… я не…

– Но вы же знали, что она утонула. Хотя официальное подтверждение причины ее смерти появилось на моем столе только сегодня утром.

Мама бледнеет.

– Что вы предлагаете?

Замешательство, в котором пребывает отец, сменяется осознанием ужасающего факта. Он опирается спиной о стену. Детектив Говард игнорирует родителей и сосредотачивается на мне. Я точно знаю, о чем он думает. Этот человек считает, что я убила собственную сестру. И я не в состоянии доказать свою невиновность.

– Очевидно, она писала это с твердым убеждением, – говорит он. – Вы могли сказать нам, где находится ее тело. Но вы же не знали, как она умерла.

– Ее нашли в озере! Естественно, она утонула! – кричу я, судорожно дергая себя за волосы. – Если бы я знала что-то еще, почему бы мне не рассказать вам об этом?

– Минуточку, – пытается вмешаться мама.

– Вы с сестрой поссорились на сборах.

– Я этого не помню.

– Несколько студентов упомянули об этом. Была ли она на эмоциях? Возможно, вы пытались остановить ее. Возможно, в ходе борьбы ситуация вышла из-под контроля. – Он указывает на мою голову, на швы, скрытые под волосами.

– Нет. До такого бы точно не дошло!

Как такое могло случиться? Мы с Мэдди почти никогда не ссорились.

Я начинаю ощущать головную боль, отдающую в основание черепа и перетекающую в область между глаз, и с силой нажимаю на переносицу основанием ладони.

– Итак, вы помните, как спорили?

Папа наклоняется над столом, крепко упираясь в него кулаками:

– К чему вы клоните, детектив?

Детектив Говард не отступает:

– То есть вы хотите сказать, что конфликта не было.

– Нет, – отвечаю я, дрожа. – Я этого не помню. Но другие говорят, что ссора была.

– Что еще они вам сказали? – Детектив Говард спрашивает так, словно не ждет ответа. – Кто покинул лагерь первым? Это была ваша сестра? Она была расстроена? Вы пошли за ней? Что вы ей сказали?

У меня пересыхает в горле. Я не могу говорить.

– Мы получили результаты анализа крови с вашей одежды. Часть образцов – кровь вашей сестры. Вы знаете, как она там оказалась?

Я была с ней. Я знаю, что была. Я была с ней в воде. Но почему мы были там? Боль заполняет всю голову, в ответ я бью по ней кулаком. Вспомнить. Вспомнить. Вспомнить.

Ш-ш-ш…

Папа распахивает дверь.

– На сегодня вопросов достаточно.

Детектив Говард, не отрывая от меня взгляда, медленно откидывается на спинку стула. Его голос звучит тихо и спокойно:

– Просто я предполагаю, что ваша дочь может знать больше, чем говорит.

– Но это не так. Я не могу. – Я хочу повторить это, но из горла вырываются только всхлипы.

– Я думаю, нам нужен адвокат, – говорит мама.

– Вы можете уйти в любое время, – говорит детектив Говард, махнув рукой.

– Предполагалось, что вы расследуете убийство моей дочери, – говорит папа, и на его шее от напряжения вздувается вена. – А вы устраиваете тут допрос.

– Моя работа, мистер Столл, заключается в том, чтобы выяснить правду о том, что произошло той ночью. И если ваша дочь не в состоянии помогать нам, мы вынуждены действовать, основываясь на уликах, которыми располагаем.

Глава 18

Мэдди

24 апреля

После игры мы убираемся, принимаем душ и остаток дня проводим в главном зале, убивая время в ожидании, когда учителя объявят отбой.

Трудно сосредоточиться, чувствуя на себе подозрительные взгляды Николь. Моя записная книжка открыта на шестом варианте стихотворения, который я безуспешно страюсь переписать.

– Я бы сейчас не отказалась от слаша, – говорит Райан Джейкобс.

– Мы могли бы дойти до заправки и купить, – говорит Николь, косясь на часы. – Это всего