Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар Страница 31

– Я писал о своем дедушке,– произносит он, смеясь и придвигая к себе записную книжку, но не открывая ее.– Мой дедушка был настоящим человеком. Он жил в городе, и моя мама часто привозила нас, негодяев, к нему. Он доставал каждому из нас по конфетке «Тик-Так» из кармана, а потом еще по одной перед отъездом, если мы не разносили дом в пух и прах. Я почти уверен, что второй порции мы не заслуживали, но он всегда давал нам ее. У него я научился быть веселым. И серьезным. По крайней мере, два года он убеждал меня, что Оскар Ворчун[3] живет в мусорных баках у его соседа. Когда он умер, я учился в средней школе. Я винил врачей. Я думал, они могли помочь. У нас в семье были и другие проблемы. Но это было… и правда тяжело.

Тень пробегает по его лицу, но он слегка улыбается.

– Средняя школа – это волосатые, потные, мерзкие подмышки взросления, – заключает он, откидываясь на спинку стула. Его юмор, очевидно, отвлекает от слишком глубоких размышлений, но это работает.

– Это не шутка, – выпаливает Грейс. Я ожидаю, что она скажет, насколько лучше стала старшая школа, или поделится некоторыми яркими моментами своей жизни – расскажет про выпускной вечер или про то, что она была на балу выпускников в прошлом году, но она этого не делает. – В восьмом классе у нас были танцы. Снежный бал.

После одной этой фразы я понимаю, чем закончится эта история. Грейс сосредоточена на окружающих, потому что они ничего не знают. Грейс никогда не упоминает об этом. Я тоже. Снежный бал был организован школой для сбора средств, когда наша баскетбольная команда впервые в истории округа попала на чемпионат. Затем последовала неделя подготовки. В преддверии большой игры были куплены новые трибуны. Чей-то папа был диджеем абсолютно бесплатно, чтобы все пожертвования достались непосредственно команде. Предположительно, скауты из тревел-лиги, готовые предложить стипендии, собиралась присутствовать на игре. Пришли все.

Печальные нотки в голосе Грейс говорят о том, что она не в восторге от того, что рассказывает об этом, она просто смирилась:

– Я сидела на трибуне и разговаривала с парнем, мы только что закончили танцевать. Он был звездой школьной баскетбольной команды, очень популярным. – Она слегка усмехается, возможно, от ностальгии по этому моменту и продолжает дрожащим голосом: – В восьмом классе он был таким… сказочным принцем. Его имя Матео.

Это имя. У меня в легких словно вырастает камень. Я обхватываю колени и притягиваю их к груди, чтобы скрыть дрожь в руках. Матео, улыбчивый парень. Матео, чья мать-одиночка приходила на каждую церемонию награждения, гордясь единственным ребенком. Матео, парень, номинированный на стипендию тревел-лиги. Я точно знаю, чем закончится эта история. Все остальные ждут, когда Грейс закончит.

– Матео встал. – Ее глаза остекленели, будто это снова происходит у нее на глазах. – Мы сидели пятью или шестью рядами выше. Я не знаю, что происходило все это время, но… внезапно он упал. Раздался громкий треск, и все в зале уставились на нас. Я помню, что прошло всего несколько секунд, прежде чем музыка смолкла, и учителя бросились к Матео, скорчившемуся на полу спортзала, с заломленной назад рукой, как будто он был марионеткой, у которой оборвались ниточки.

– Я ужасно переживала за него, – продолжает Грейс. – Но все обвиняли меня.

– С чего бы им винить тебя? – серьезно спрашивает Эдриан.

– Они утверждали, что я его толкнула.

Пламя мерцает, отбрасывая тени, танцующие на лице Грейс. Ее слова повисают в воздухе, будто чад от свечи, пронизывающий все вокруг.

Я помню взгляды и шепот. Все хотели знать, что произошло на самом деле, но каждый рисовал свою картинку. Ясно было одно: только что Матео был с Грейс на трибунах, а в следующую секунду он уже лежал на полу.

– Ходили слухи, что я пыталась поцеловать его и разозлилась, когда он сказал, что я ему не нравлюсь, поэтому и толкнула его. – Голос Грейс срывается, и на глаза наворачиваются слезы. Она никогда не плачет. Но в тот год она плакала постоянно. – Это был худший год в моей жизни. Люди издевались надо мной постоянно. Они присылали мне ужасные сообщения с призывами покончить с собой.

По ее щекам текут слезы.

Я помню те сообщения. Каждое из них было для меня как удар ножом. Я пыталась удалить их с нашего общего телефона, прежде чем Грейс их прочитает, но она все равно узнавала. Какие-то люди подсовывали ей записки в шкафчик. Никто не хотел сидеть с ней за обедом. Кто-то украл ее одежду во время физкультуры, и Грейс пришлось весь остаток дня ходить в спортивной форме. Со слов школьной администрации, было сделано все, чтобы найти зачинщиков, но сломанные камеры видеонаблюдения и отказ учеников давать показания не оставили администрации шансов.

Грейс продолжает, дрожа всем телом:

– Мне пришлось несколько месяцев ходить к психотерапевту. Люди не понимают, как слухи могут разрушать жизни. Я умоляла родителей не отправлять меня в старшую школу. Вот так мы и оказались в Форест-Лейн.

Она берет меня за руку.

– Мэдди все это время была рядом со мной. Я никогда не говорила тебе об этом раньше, – произносит она, смотря на меня, – но какими бы ужасными ни были те дни, я никогда не чувствовала себя более любимой, благодаря тебе. Ты всегда пытаешься рассмешить меня. Заплетаешь мне волосы. Находишь в кармане салфетку для меня. Я бы не справилась без тебя. – Я сжимаю ее руку, изображая заботливую сестру, как в восьмом классе. Меня тошнит. Если я открою рот, то обязательно сделаю это. Я сглатываю, стараясь не выдать правды. – Сегодня я избавляюсь от сожалений – от всего сказанного и невысказанного, – добавляет Грейс.

Простить кого-то не так просто, как щелкнуть пальцами и заявить об этом. Это только первый шаг. Это долго.

Грейс закончила говорить, но история еще не закончена. Она не рассказывает им всего, опуская очень важную правду. И не важно, насколько легко Грейс может поверить, что сможет простить тех, кто мучил ее, я знаю, что она никогда, ни за что не простила бы меня, если бы узнала правду о той ночи.

Меня трясло до ужина. Я не была готова к тому, что Грейс поделится историей с Матео, пережитой четыре года назад. И не была готова к тому, что она, сама того не подозревая, разворошит и мое прошлое. Я хочу, чтобы эти воспоминания