Обломки нерушимого - Стейс Крамер Страница 28

– Не знаю, настоящий он был или мне привиделось. Я закрыла глаза и вдруг почему-то вспомнила разговор с Джел перед турниром. Она, как всегда, гадала мне, а я, как всегда, беззлобно подсмеивалась над ней. Знаете, позже я поняла, что это не просто воспоминание. Джел тогда, как сказать… пришла ко мне, что ли? Пришла, чтобы успокоить или даже спасти… А, может, попрощаться? Знаю, что вы сейчас думаете. Диана рехнулась.

– Нет, – мгновенно ответила Калли. – Я понимаю тебя. Скажу больше, я пережила то же самое.

– Ты тоже видела что-то?

– Не совсем… Я переехала в Голхэм. Можете себе представить, как мне было непросто смириться с новой жизнью и похоронить старую… В самый-самый момент отчаяния мне попалась фотография с Джел. На обратной ее стороне была цитата какого-то гуру или пророка, не знаю… «В каждой сложной ситуации у вас есть выбор: либо стать раненым, либо стать мудрее». Мне очень помогли эти слова… И Джел. В тот момент мне казалось, что она рядом. Джел ведь всегда была рядом, когда кому-то из нас было тяжело.

Калли и Диана обменялись понимающими взглядами. Как же рады они были предоставившейся возможности поделиться вот такими сокровенными мыслями, необычным опытом. Кто еще мог их понять? Кому они могли так же легко довериться? Лишь в обществе друг друга они не стеснялись своей слабости, не притворялись. Только объединившись, они ощущали свою силу. Как же хорошо им было вместе!

– Если вам интересно, я – не исключение, – подала голос Никки. – Ну, то есть я… – Никки безумно хотелось поведать подругам о том, как ей было тяжело в Тайсе, как она едва не наложила на себя руки, как услышала голос Джел в последний момент… Как же ей хотелось уткнуться в плечо Дианы и почувствовать, как Калли нежно гладит ее по спине. Диана – холодная скала – была ее надежной поддержкой, Никки знала, что всегда может за нее зацепиться, чтобы не упасть в пучину отчаяния. Калли – мягкая волна света – всегда окружит теплом, разбавит тьму, окружавшую Никки в период ее душевных терзаний. Ох, а если бы тут еще была Джел… Бездонный океан любви! Джел славилась особой силой – она умела воскрешать надежду, веру, тягу к жизни, – все, что погибало в Никки после очередного удара судьбы… Но ведь это все в прошлом, так ведь? Нет больше Джел, да и прежних Дианы с Калли тоже. Все пропало.

– Говори. Чего ты? – не выдержала Диана. Слишком долго Никки молчала размышляя.

– Да нет… неважно. У нас просто сильный стресс. Мы все слегка обезумели, это факт, – ответила наконец Никки. – Ладно, девочки, я пойду. Э-эм… Желаю всем нам поскорее оправиться и найти силы, чтобы двигаться дальше… Каждая своей дорогой.

И Никки ушла.

То состояние, в котором пребывали девушки, можно было сравнить с опьянением. Опьянение это, однако, быстро прошло. Больше ничего не радовало, не утешало. Исчезли нити взаимопонимания и уважения, связывавшие бывших подруг. Наступившая суровая трезвость напомнила им о том, что произошло между ними, почему они стали чужими друг другу.

– Пойду посмотрю, как там мистер и миссис О’Нилл, – сказала Калли.

– Хорошо…

Диана проводила взглядом Лаффэрти с мыслью: «Ну вот и все… Это был наш последний разговор».

* * *

Никки помчалась в больницу прямо с вокзала. Если бы она заскочила домой, то точно не успела бы проститься с Джел.

И вот наконец она дома. Никки мечтала открыть парадную дверь и увидеть мать (сестры были в школе). Кармэл, встретив дочь, тотчас расплачется, подбежит к Никки, обнимет ее. Никки была убеждена, что ее побег стал отличным уроком для матери. Вон ведь миссис О’Нилл как быстро все осознала, когда потеряла дочь. Так же и Кармэл. Теперь мать будет ценить ее, теперь она исправит все ошибки!

Однако, открыв дверь, Никки никого за ней не обнаружила. Ну ладно. Как же Кармэл могла догадаться, что дочь решила вернуться? Доселе за ней не было замечено экстрасенсорных способностей. Никки отправилась на поиски матери. В гостиной ее не было, любимая терраса Кармэл была пуста, на кухне тоже никого. Значит, она в спальне.

Да, Кармэл была в своей спальне, срезала алые комнатные розы. Появление дочери ее ничуть не удивило. Она спокойно обернулась, услышав скрип двери, так же спокойно кивнула, увидев Никки за порогом, и сказала:

– О, приехала? Ну хорошо. А то миссис Маркс скоро будет мне в кошмарах сниться. Надоели ее бесконечные звонки: «Где ваша дочь?», «когда вернется?», «что происходит?»

Договорив, Кармэл вновь обратила свое внимание на розы.

– Я была в больнице… с Джел. Мама, мне так плохо! – И в этот момент Никки думала: «Господи, хоть бы она пожалела меня. Ну пожалуйста! Я сейчас расплачусь, я не могу! Пусть хоть не по-матерински, но чисто по-человечески поддержит меня, не оставит одну в этот день. Ну не настолько же она ненавидит меня!»

– Мама? Ты назвала меня «мамой»? Какая честь! Но… сдается мне, плохо тебе вовсе не из-за Джел. Я знаю, где ты была, с кем отдыхала, что делала.

– Как?..

– На этой планете нет ни одного города, где у меня не нашлось бы знакомых. Ну что, сильно «ломает» тебя? – с насмешкой спросила Кармэл. – Вижу, что сильно. Трясешься вся, похудела вон как. Ужас! Зачем же ты вернулась? Только не говори, что из-за меня, сестер или Джел. Ну ни за что не поверю в это!

– По Кисиндре соскучилась, – дрожащим от обиды голосом ответила Никки. – Эй! Где моя пушистая, вонючая попочка? Иди, зацелую! – крикнула она в коридор. Стоило ли говорить матери о том, что употребляла она не от скуки, не забавы ради, а для того, чтобы справиться с болью из-за потери Джел, из-за ссоры с друзьями, с семьей? Она всего-навсего хотела отравить свою печаль, убить себя или хотя бы часть себя, ту, которую она так ненавидит, ту, из-за которой от нее все отвернулись – жестокую, эгоистичную, подлую. «Да что поймет эта женщина? Сердце у нее такое же сухое, а душа – колючая, как эти розы, которых она сейчас преспокойно обезглавливает». – Да, кстати, а что случилось с моими картами? – Веселье Никки в Тайсе было омрачено тем, что все ее карты неожиданно перестали работать. Благо Элай согласился спонсировать ее до самого конца их отдыха.

– У тебя больше нет никаких карт. Ты оставила в Тайсе целое состояние. Думаешь, я позволю тебе и дальше заниматься расточительством?

– На что же ты мне жить прикажешь?

– В «Греджерс» деньги не нужны. Там тебя