Зов. Удивительное путешествие Кота и Домового - Евгений ЧеширКо Страница 27

– Да, это моя любимая история. Но не пытайтесь расплатиться ею с кем-нибудь до самых холмов. Ее здесь знают все.

– Какие еще все? – нахмурился Кот. – Там еще живет кто-то из… из ваших?

– Наши живут везде, – без тени улыбки ответил Лесополосый, – мы всё знаем и всё видим, мы слышим и чувствуем всё, что происходит на нашей земле. Просто мы не всегда хотим показываться на глаза кому попало. Но мы всегда рядом, помни это, лохматый рыжий кот.

Кот недовольно махнул хвостом и, лизнув лапу, попытался привести себя в порядок. Где-то далеко блеснула молния, и через несколько секунд до друзей докатился раскатистый звук грома.

– Спешите, друзья, – подтолкнул своих гостей Лесополосый, – я так и не понял толком – зачем вам все это нужно, но меня это не касается. Раз уж вам хочется идти, то никто вам этого не запретит.

Кот с нескрываемой завистью посмотрел на корягу – очень уж ему понравились ее последние слова, которые были очень похожи на мудрость. Он бы и сам с удовольствием произнес их, но Лесополосый его опередил, поэтому их уже нельзя будет занести в список мудростей этого путешествия.

– Через два поля стоит заброшенная сторожка, – добавила коряга. – Я уже давно там не был, поэтому не знаю, в каком она сейчас состоянии. Вряд ли вам там понравится, но переждать дождь, думаю, вам удастся.

– А вот это хорошая новость, – сказал Домовой.

Он хотел добавить еще что-то, но очередной раскат грома заглушил его слова. Друзья наспех попрощались с Лесополосым, вышли на дорогу и двинулись в указанном им направлении.

Идти им пришлось против ветра, прямо навстречу приближавшимся тучам. Пыль летела им в глаза, забивала нос и рот, но даже в таких сложных условиях Кот не смог удержаться от разговора. Потому что зачем нужен попутчик, если с ним даже нельзя поговорить?

– А неплохим оказался этот твой Лесополосый, да? Я сначала подумал, что он совсем «того», а оказалось – нормальная коряга. Над шутками моими смеется, а значит, в юморе разбирается.

– Да хороший он, просто своеобразный немного, – кивнул Домовой. – Слышал, как он за деревья свои переживает?

– Слышал. А ты вот скажи – от тебя какая польза? Вот он о деревьях печется, а ты за кого переживаешь, о ком заботишься?

– О тебе, дураке рыжем, забочусь.

– Вот! Правильно! – согласился Кот. – Выходит, что твоя миссия – оберегать меня от бед и несчастий, верно?

Домовой только сейчас понял, что попал в каку-то очередную ловушку Кота, поэтому промолчал.

– И чего ты молчишь? Выходит же, что так?

– Что ты хочешь, Кот?

– Дай шариков из рюкзака. Я видел, у тебя еще есть.

– Так ты сейчас все съешь, а потом снова ныть начнешь, что живот болит!

– Да, но съем я сейчас, а ныть буду потом. Хорошее ближе, чем плохое.

– Нет, я не дам. Там и так немного.

– Так у тебя рюкзак вон какой большой!

– Представляешь, там кроме твоих шариков есть еще и мои вещи.

– А, вон оно что… – обиженно протянул Кот и замолчал.

Конечно же, он хотел еще поговорить, но ветер усилился и разговаривать стало слишком тяжело. Даже просто идти было тяжело – Домовому приходилось наклоняться вперед, чтобы поток воздуха не опрокинул его на спину, Коту же приходилось прижиматься к земле и постоянно вонзать в нее когти, что очень ему не нравилось – в его понимании когти были предназначены в первую очередь для красоты, во вторую – для украшения человеческой мебели, в третью – для фиксации на шторах, но уж точно не для того, чтобы втыкать их в грязную почву.

Когда первое поле осталось позади, Домовой свернул с дороги к лесополосе и рухнул на землю.

– Чего ты там? – прокричал Кот.

– Я не могу дальше идти, – взмолился Домовой, – этот ветер унесет меня, у меня нет сил.

– Что? – не расслышал Кот.

– Я не могу идти! – пытаясь перекричать шум ветра, что есть силы закричал Домовой.

– Тогда придется ползти! Мы не можем здесь остаться! Гроза начнется с минуты на минуту.

Домовой попытался встать, но порыв ветра тут же сбил его с ног, опрокинув на спину. Увидев это, Кот приблизился к своему другу и, прижавшись к земле, положил лапу на его плечо.

– Нам нужно идти, друг! Если мы не дойдем до сторожки, мы погибнем тут.

– Может, переждем грозу здесь, в лесополосе?

– Нет, в нас может ударить молния, на нас может упасть дерево или еще того хуже – корм в твоем рюкзаке намокнет и мне нечего будет есть.

– Вот это больше похоже на правду, – кивнул Домовой, – но я не могу идти, меня сбивает с ног этот ветер.

Он снова попытался встать, но тут же упал на землю сбитый от сильнейшего порыва.

– Что ж… – сказал Кот и слегка приподнял мордочку от земли, чтобы его слова не растворились в пыли, – если твой друг не может идти – иди ты, а друг…

Это было очень неплохое начало для очередной мудрости, но Кот никак не мог придумать концовку. Он замер, уставившись на Домового. Тот, в свою очередь, молча лежал на траве, ожидая продолжения.

– Если твой друг не может идти – иди ты, а друг… – задумчиво повторил Кот. – Совсем ничего в голову не идет. Давай, садись ко мне на спину, так мы быстрее доберемся до сторожки, а я пока попытаюсь придумать концовку мудрости.

– Прямо на спину? – удивился Домовой. Дома Кот никогда не позволил бы ему даже прикоснуться к шерсти на своей спине, не то, что сесть на нее.

– Скорее же, пока я не потерял размышлительную нить мысли.

Домовой не стал сопротивляться и как можно скорее запрыгнул на Кота, крепко схватившись за его холку.

– Держись крепко, – крикнул Кот и рванул с места.

С одной стороны идти стало тяжелее из-за увеличившегося веса, но с другой – Кот почувствовал себя гораздо устойчивее против сильных порывов ветра. Он уже не морщился, когда ему приходилось вонзать когти в землю, в какой-то момент он даже почувствовал, что делает это с каким-то удовольствием. Будто бы всю свою жизнь он не знал, как правильно пользоваться частью своего тела, а сейчас к нему вдруг снизошло это умение и озарило его какой-то внутренней радостью. Будто бы механизм, все это время работавший неправильно, вдруг перенастроился и закрутил своими шестеренками изо всех сил. В этот момент Кот почувствовал небывалый прилив энергии. Он прижал уши к голове, прищурился, каждая мышца его тела,