Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар Страница 24

Мама прочищает горло:

– Ну, доктор Тельман сказал, что тебе нужно побольше спать. Сегодня у тебя встреча с доктором Кремер, а позже на этой неделе мы отправимся в школу, чтобы обсудить планы на конец года.

Я молча ставлю молоко в холодильник. Не знаю, как буду сдавать выпускные экзамены, когда единственное, на чем я способна сосредоточиться, – это мысли о том, кто убил мою сестру и почему они пытались убить меня. Мои родители не обсуждали это со мной. Я этого и не жду.

Однажды мама обнаружила у себя в груди опухоль, и ей назначили биопсию, но она не сказала нам об этом. Но однажды мы пришли домой из школы и нашли ее сидящей на диване с пакетом замороженного горошка на груди. В пятом классе папу уволили, но нам сказали, что это дополнительный отпуск, чтобы мы не беспокоились. В моей семье не обсуждают такие важные вопросы, как здоровье, деньги или убийство моей сестры. Проще заплатить кому-то, поэтому после завтрака мама отвозит меня в консультационный центр, и пока я сижу на приеме у доктора Кремер, она заполняет документы в вестибюле.

Кондиционер в кабинете работает исправно, а температура на несколько градусов ниже, чем обычно. На низком столике передо мной коробка с салфетками. Сегодня первый день за последнее время, когда головная боль не приковывает меня к постели. Я едва могла стоять, не говоря уже о том, чтобы попытаться что-то вспомнить. Я хочу, чтобы доктор Кремер помогла. Хотела бы я знать, как…

Доктор Кремер с улыбкой терпеливо осматривает меня. Ее лицо не выглядит старым, но прядь седых волос на фоне темно-коричневой кожи говорит о том, что она работает уже очень давно. Я не была у нее в кабинете с восьмого класса и ожидала увидеть ее одетой довольно формально, например, в костюм, но вместо этого на ней джинсы и яркая приталенная блузка.

Офис наполняется естественным солнечным светом, мягко разливающимся по комнате. На стене висит диплом Говардского университета. Я сижу на сером диване рядом с подушкой в узорах в виде завитков. Вероятно, за последние четыре года она сделала ремонт, потому что я совершенно не узнаю обстановку.

– Хочу напомнить вам, – говорит она, – что все, что вы обсуждаете со мной, конфиденциально, если только это не касается вреда, который вы собираетесь причинить себе или другим, или который кто-то причиняет вам. В этом случае я буду вынуждена сообщить вашим родителям или полиции, чтобы обеспечить вашу безопасность.

Вероятно, она повторяет эти слова всем своим клиентам, но ей все равно удается придать им искреннее звучание. Я ерзаю на стуле.

– Что вам сказала моя мама?

– Я предпочитаю слышать о своих клиентах от них самих. Что бы вы хотели мне рассказать?

– Моя сестра умерла.

Она не дрогнула. Я восприняла это как подтверждение того, что она уже обо всем знает. Она ждет. Проходит минута, прежде чем вопрос звучит снова:

– Расскажите мне о своей сестре.

– Вы с ней встречались, – говорю я, имея в виду те времена, когда Мэдди ждала меня в вестибюле с занятий в школе. Она склоняет голову набок, и я со вздохом повторяю слова, сказанные ей ранее: – Но вы хотите узнать о ней больше от меня?

– Я знала, что вы быстро учитесь.

Я проигнорировала комплимент, или шутку, или что еще она хотела этим сказать?..

– Мэдди всегда была тихоней.

Доктор Кремер выпрямляется на стуле, между ее бровями залегает морщинка, появление которой я вопринимаю как знак того, что она внимательно слушает меня.

– Грейс?

– Что? – спрашиваю я.

– А вы?.. – Морщина на лбу доктора Кремер становится глубже, что бы она ни собиралась сказать, она явно передумала. – Извините, продолжайте. Ваша сестра?

– Я всегда говорила ей, что она умная. Она была увлечена писательством, и у нее это хорошо получалось. Она была сама по себе. Одиночка. Она продолжала ждать, что с ней что-то случится, вместо того чтобы самой что-то делать. Ждала, что люди заговорят с ней. Ждала, что ее куда-то позовут.

– Вас это беспокоит? – уточняет доктор Кремер.

В кабинете нет часов, но я знаю, что каждый сеанс длится почти час, независимо от того, как он используется.

– Она вечно все усложняла, – говорю я. – Она никогда не подходила к людям и не начинала разговаривать. – В моем голосе звучит раздражение. Мне не нравится говорить о Мэдди в таком тоне. Я не знаю, почему я так волнуюсь. – Полиция считает, что ее убили.

Если доктор Кремер и замечает, что я меняю тему, то совершенно не подает виду.

– А как считаете вы? – спрашивает она.

– Если это было убийство, кто-то должен был что-то видеть, видеть, как мы выходили из лагеря. Хотя бы что-то. Мы бы не покинули его одни.

– Почему нет?

– Потому что со мной в поездке были друзья, а я никогда не проводила время с Мэдди, если они были рядом.

Эти слова отвратительны на вкус. Но это правда, и я их ненавижу. Мне нет прощения. Вот какой сестрой я была. И добавить больше нечего.

– Я ничего не помню.

– А хотите?

– Хочу чего?

– Вспомнить.

– Что вы имеете в виду? Конечно, я хочу вспомнить. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то с тех пор, как очнулась в больнице.

– Для чего?

– Потому что тогда мы сможем узнать, что с ней случилось. С нами. У нас были бы ответы.

Доктор Кремер медленно наклоняется вперед:

– Что будет, если память не вернется?

Мне нельзя смотреть на нее. Если я это сделаю, она может узнать правду. Я не знаю, в чем она заключается, но я не хочу, чтобы она узнала ее раньше меня.

– Я так и буду страдать от этой боли. Бесконечно.

Доктор Кремер, внешне невозмутимая, сидит неподвижно. Затем закидывает ногу на ногу и поправляет записную книжку:

– Когда вы осознаете возможность того, что никогда ничего не вспомните, что вы чувствуете?

– Страх.

Слово срывается с языка прежде, чем я осознаю, что оно пряталось внутри меня. Но это правда. Я боюсь, что никогда не получу ответа, что стану причиной того, что мои родители не смогут нормально жить, что я никогда не смогу сделать хоть что-то, чтобы спасти мою сестру.

– Что-нибудь еще? – спрашивает доктор Кремер.

У меня пересыхает во рту, потому что я знаю, какие еще это вызывает чувства, и как бы мне ни хотелось отрицать их существование, я хочу быть честной с собой, насколько бы это ни было больно.

– Облегчение, –