Непостоянные величины - Булат Альфредович Ханов Страница 23

Несмотря на середину сентября, дни стояли безоблачные и по-летнему жаркие. Как подметил классик, как бы хрустальные. Распахнутое синее небо услужливо предоставляло иллюзию простора и точно нашептывало бросить все и стремглав бежать на юг, цепляясь за хвост растраченного лета.

Тепло и солнце предсказуемо вызвали у учителей шутки, что погоду будто подали по заказу. Роман занял место в конце салона, рядом с Вадимом, молодым учителем английского. Сосед рассказал о двоюродной сестре, занимавшейся конным спортом и получившей награду из рук президента Татарстана. Ближе к финалу истории Романа приморило, да и Вадим клевал носом. Почти у Свияжска их разбудили смеющиеся завучи, Ирина Ивановна и Рузана Гаязовна, сфотографировавшие спящих на смартфон. На экране Роман, скрестивший руки на груди, прижался виском к оконному стеклу.

Батюшка зарекомендовал себя отменным проводником. С пути группа не сбилась ни разу. Священник угадывал, когда лучше поведать что-нибудь об истории острова или о его достопримечательностях, а когда уместнее помолчать. Как только на пути повстречалась хромая корова с обломанным правым рогом, щипавшая жухлую траву у плетня, батюшка безбоязненно похлопал ее по черному боку с проплешинами и произнес тихо, глядя в грустные, неприкаянные глаза:

– Не напрасны страдания твои, коровка. Воздастся тебе стократ за безропотную ношу. Настанут времена, когда и человеку, и зверю всякому только радость на земле останется.

Из разрозненных сведений Роман выяснил, что Свияжск основал Иван Грозный как аванпост перед решающей битвой за Казань. Град славился храмами и монастырями, выстроенными без единого гвоздя. Здесь же в 1918 году учинил тенденциозную расправу Троцкий, казнив каждого десятого красноармейца за неудачную попытку отбить Казань у Каппеля. Позже советская власть использовала храмы и монастыри по партийному усмотрению, организовав на острове концентрационный лагерь НКВД и колонию для малолеток. А в постсоветские годы татарстанское руководство привлекло инвесторов, каковым вменялось в обязанность восстановить и реставрировать архитектурные памятники, придать острову хитовый туристический облик и возвести дамбу, что соединит Свияжск с материком.

– Места здесь особенные, целебные. На благие думы наводят. Когда у вас тревога на душе и боль сердечная донимает, вы приезжайте сюда в одиночестве. Необязательно даже в храм идти и свечку ставить. Погуляйте, посидите на берегу. И смятение отступит.

Священник выражался необычно, по-старинному, что ли. Тем не менее его лишенная интонационной вычурности речь была проникнута естественной простотой, будто иначе батюшка и не умел разговаривать. Мальчик в апельсиновой кепке – и тот заинтересованно слушал.

На обратной дороге в хвосте салона образовалось подобие застолья – без стола, зато с выпивкой и закуской. Участвовали завучи, информатик Артур Станиславович и Вадим. Ирина Ивановна извлекла из сумки бутылку и разлила теплую водку по стопкам и стаканам. Сметливая Рузана Гаязовна вытащила припасенную курицу и нарезанный бородинский хлеб. Жир гнойного цвета стекал с курицы на бумагу. Глядя на обтянутые обгоревшей пупырчатой кожей крылышки и бедрышки, Роман почувствовал, что его вырвет, если он притронется к ним. От водки и закуски он вежливо отказался, взяв лишь огурец, которыми Артур Станиславович разжился у бабок на Свияжске. Зазвучали тосты.

– Молодой специалист не хочет вливаться в коллектив, – пошутила раскрасневшаяся Ирина Ивановна, и завучи засмеялись.

– Изжога мучает, – сказал Роман. – Зря свечку не поставил.

Батюшка в другом конце салона делал вид, что не замечает пирушку.

Высокоградусное доверие

Слово «общение» относилось к разряду наиболее нелюбимых у Романа. Он усвоил, что понимали под общением многие из тех, кто желал поговорить. Они хватались за любой повод рассказать о себе, изложить свои воззрения на жизнь, приплести к повествованию родных, друзей, знакомых. Едва ли кого-то волновал тот факт, что слова «общение» и «общий» однокоренные. В воображаемой идеальной коммуникации собеседники искали общие темы и сближались в ходе диалога. На деле приходилось выслушивать проникновенные пассажи о братьях-сестрах и друзьях из условного Омска, об очередном взятом титуле в «Про Эволюшн Соккер», о космических скидках на «АлиЭкспресс», о бессонной ночи перед зачетом. Роману словно вручали несвежее белье, а затем удивлялись, почему он не примеряет его и не загорается восторгом.

Разумеется, Роман не бросил попыток найти друга, с которым установится взаимная откровенность и какой с легкостью и радостью поддержит разговор о свежем альбоме «Мэник Стрит Причерз» или о пятнах на Луне, о деконструктивных практиках или о стоптанных кедах. Если бы надежда найти общий язык хоть с кем-нибудь пропала в двадцать два, то в этом читался бы серьезный намек на патологию.

Переезд в Казань усложнил и без того почти бесперспективные поиски идеальной коммуникации. Тяжело предугадать, как отреагировали бы Максим Максимыч или Вадим на признание, что Роман виновен в трагедии. Он почти самозванец: притворяется славным малым, не будучи таковым. Самозванцев на Руси искони не привечали хлебом и солью. Пока объяснишься, навлечешь на себя тысячу подозрений. Проще оставаться загадочным москвичом. И лжи в том никакой.

С таким убеждением Роман выдвинулся в центр города. Поза льва избавила от проблем с горлом, поэтому рейду по пабам ничто не препятствовало. Хотелось выломиться из привычного маршрута от школы до дома на Красной Позиции, иначе Роман рисковал прикипеть ко всему заурядному, как жители улиц Пугачевская и Хороводная. Сам не заметишь, как полюбишь сериалы на СТС и обзаведешься фразами вроде «А голову ты не забыл?» и «Расскажи всем, вместе посмеемся».

Едва Роман ступил на Баумана, центральную улицу Казани, его атаковали со всех сторон. В руках очутились флаер на рулетик с баклажаном и листовка от пиццерии. Два гастарбайтера с засаленными волосами пригласили сфотографироваться с обезьяной в манишке. Рослый проповедник зычным голосом затянул песню о Боге и, натолкнувшись на безразличие, вручил визитку, содержащую, помимо прочего, следующий текст: «Если у вас есть вопросы, связанные с Библией, можете задать их на нашем сайте». Чтобы избежать назойливого люда, Роман свернул на соседнюю улицу. Внимание привлек паб «Дублин» с выставленными в витрине бразильским флагом, футбольными майками с автографом и гитарой.

Несмотря на воскресный вечер, паб встретил провинциальной вялостью. В первом зале бородатый бюргер в бриджах и футболке с черепом потягивал темное пиво у барной стойки, изредка бросая взгляд на экран с английской премьер-лигой. Два поддатых студента с опустевшими кружками подсчитывали, какую часть мелочи оставить гарсону на чай. В углу устроился аномальный персонаж приблизительно того же возраста, что и Роман. Он был одет в рубиновую рубашку и брюки с подтяжками. Перед ним высилась бутылка виски «Тичерз», из которой чудак подливал скотч в бокал с толстым дном. Рядом стояла початая бутылка эля