Зов. Удивительное путешествие Кота и Домового - Евгений ЧеширКо Страница 23

– Все у нас есть, – успокоил его Домовой, – сейчас я все тебе объясню.

Дело в том, что все необычные существа, живущие в нашем мире, не сильно отличаются от нас в части понимания того, что за все хорошее нужно платить. К счастью, они не занимаются всякими глупостями вроде перевода денег или наличного расчета, поэтому услуги друг друга оплачивают более простой и понятной валютой – историями. Да, именно историей может расплатиться с лешим какой-нибудь сосед-луговичок, случайно забредший в лес, а водяной обязательно потребует историю с кикиморы, по неосторожности свалившейся в его озерцо. Как и деньги, истории имеют свойство обесцениваться со временем – когда они проходят через большое количество ушей, истории теряют свою ценность и условный леший может потребовать от условного луговичка другую историю, потому что эту он уже слышал. Луговичку придется вспоминать и рассказывать еще одну, а если и с этой леший знаком, то ему ничего не останется, как выдумать новую на ходу. Богатыми в этом обществе считаются те, кто знает много историй. Как и в нашем мире, с ними стараются не связываться без крайней необходимости, потому что тот, кто знает много историй, слышал их еще больше, и случись такое, что с ним придется за что-то расплачиваться – этот процесс может затянуться на целый день. Ходит легенда, что один старый водяной однажды пять дней не выпускал из озера болотника, который решил помыться там без разрешения и так усердно это делал, что всю поверхность водоема затянуло тиной. Бедный болотник (а этот народ никогда не отличался хорошей памятью и сообразительностью) рассказал все истории, которые слышал в своей жизни, а затем принялся сочинять новые, но каждая из них была так похожа на предыдущую, что на пятый день водяной уснул от скуки и болотник сбежал-таки из озера. Этот случай и сам со временем превратился в историю, но, к слову сказать, ценности она никакой не имеет, потому что ее не слышал разве что только глухой.

– Теперь я хотя бы понимаю, зачем ты дома вел дневник, – выслушав объяснение Домового, кивнул Кот, – и сколько мы ему должны?

– С каждого по истории, – подал голос Лесополосый, – вас двое, значит, две истории, будьте добры.

– А с меня-то за что? – возмутился Кот.

– Вообще-то да, – вступился за друга Домовой, – он, между прочим, сам пострадал, так что получается, что ты ему тоже должен.

– А я здесь причем? Вот если бы он в лесополосе от зайца в нос получил, то да, это была бы моя вина, а за поле я не отвечаю.

Голос Лесополосого звучал неуверенно и этим тут же воспользовался Кот, продолжив наступление.

– А Сплюшка на меня за что напала? За то, что я своего друга спасал? С каких это пор спасение друга считается зазорным? Так что с нее тоже история за бесцеремонное нападение на другоспасающего. Или другоспасителя даже, – добавил он, решив, что второй вариант будет звучать солиднее.

– Эй, рыжий, ты вообще-то сам на меня напал и другоспасителем в той ситуации была как раз Сплюшка! Так что история с тебя.

– Но Кот не собирался на тебя нападать, – вставил слово Домовой, – он же просто перепутал тебя со мной в темноте, а ночная путаница нападением не считается ни по каким законам.

– Но она не умеет рассказывать истории, – неуверенно произнес Лесополосый, растерявшись от такой юридической подкованности Домового.

– Значит, ты за нее расплатишься, – напирал Кот, – и за похищение моего друга тоже ты нам должен.

– Но это же я ей сказал, чтобы она его не трогала! – возразил Лесополосый.

Со стороны могло показаться, что этот спор сейчас приведет если не к драке, то к взаимным обзывательствам точно, но это был обычный торг, тягу к которому необычные существа тоже позаимствовали из нашего мира. Никто не хочет расставаться с двумя историями, если можно рассказать только одну, а если у должника еще и подвешен язык, то может случиться так, что сам пострадавший окажется должен одну, а то и все две истории. Все как у людей.

После непродолжительной, но ожесточенной дис-куссии на повышенных тонах трое решили, что Кот и Домовой должны Лесополосому одну историю за ночлег (Кот хотел оспорить и эту услугу, так как на земле было жестко спать, но Домовой убедил его этого не делать хотя бы из вежливости), а Лесополосый должен расплатиться с друзьями за доставленные Сплюшкой неудобства так же одной историей. В нашем мире такая ситуация разрешилась бы обычным взаимозачетом, но в обществе леших, домовых и кикимор так не принято, потому что глупо не слушать историю тогда, когда ее можно послушать.

Посоветовавшись, Кот и Домовой выбрали подходящую историю и приступили к рассказу, но слушать ее было совершенно невозможно, потому что звучала она вот так:

– Однажды я сидел на холодильнике, а Кот лежал на подоконнике…

– Вообще-то, я тогда лежал на полу, а ты стоял под столом.

– Нет, это было в другой раз, а тогда ты точно лежал на подоконнике. Еще и лапу свесил.

– Ну и что? Мне нельзя лапы свешивать?

– Ладно, пусть будет так. Он лежал на полу, а я стоял под столом. И он мне говорит…

– Нет, ты мне не ответил – мне нельзя лапы свешивать или что?

– Да можно, я просто уточнил, чтобы наш друг Лесополосый представил все в подробностях, к тому же ты сам сказал, что лапу свешивал в другой истории. И вот, значит, он мне и говорит: «Ох уж этот ноябрь…»

– Прям вот так и сказал? «Ох уж этот ноябрь»? Не припоминаю, чтобы я говорил именно «Ох уж этот ноябрь».

– А как ты сказал?

– Я сказал: «Что же это за ноябрь?». Вот как я сказал.

Поначалу слушать эту историю было совершенно невозможно, потому что друзья перебивали друг друга через слово. Лесополосый хотел было отказаться от такой оплаты, но к середине рассказа они перестали спорить и даже стали дополнять друг друга описаниями интересных подробностей. Не думаю, что читателю будет интересно услышать эту историю в том виде, в каком она была рассказана – со всеми внезапными восклицаниями, перебиваниями и недовольным цоканьем языком, поэтому я перескажу ее, убрав из нее все лишнее и ненужное.

Глава двенадцатая,

в которой пересказана история Домового и Кота без внезапных восклицаний, перебиваний и недовольных цоканий языком

– Ох уж этот ноябрь… – многозначительно протянул Кот и, спрыгнув с подоконника, прижался левым боком к теплой батарее.