Константин Бальмонт - Воздушный путь (Рассказы) Страница 23

Мне очень нравится одно арабское предание. Соломон сидел в своей царственной пышности на царском своем престоле. Около него сидел его любимый приближенный. Вдруг среди всей этой пестрой толпы, которая была вокруг, выделился один человек, вида чужеземного, с очень пронзительным взглядом. Он стал приближаться к престолу, неотступно смотря на приближенного. Тот встревожился и спросил царя Соломонам:

— Кто этот человек, который смотрит на меня?

— Это не человек, — со спокойной усмешкой сказал Соломон. — Это Ангел Смерти, и когда он приходит, он всегда приходит за кем-нибудь.

— Молю, молю тебя, — в торопливом испуге воскликнул приближенный. Почаруй своим волшебным перстнем и сделай так, чтоб я очутился в Индии.

Соломон кругообразно повернул свой перстень, и приближенный исчез, он очутился в Индии. Когда Ангел Смерти подошел к престолу вплоть, Соломон спросил его:

— Зачем ты здесь и почему ты так строго смотрел на моего слугу?

— Я здесь, — отвечал Ангел Смерти, — потому, что, много прослышав о твоем великолепии, я хотел по пути взглянуть на тебя. А на слугу твоего я смотрел не строго. Я только дивился, как же это он здесь. Ибо свыше я получил повеление вынуть из него душу в Индии.

Не вода, не огонь, не гроза, не пропасть приближают к Белой Невесте, и не оружие, скованное рукою человека. И огонь, и гроза, и вода, и пропасть только сказали мне, что она есть.

Но не высота, обещавшая срыв, и не горою идущий грозовой Океан, облекший меня всей своей властью, дали мне почувствовать, что она тут, рядом. Не единственное в своем волшебстве явление грома и молнии говорит мне о ней. Все это только показывает свежую красоту мироздания или, оборотившись враждебным чарованием, являет дрогнувший лик мира. Я чувствую Белую Невесту, когда один, в великой безглагольности глубокой ночи, я смотрю на Млечный Путь. Я знаю тогда, что она обворожительна, тихая освободительница, и все мне ясно. Она шепчет мне, что она не обманет, только она одна. Она уведет меня к новому, неиспытанному и к свежей встрече с теми, с которыми, хоть прощался, не успел проститься, потому что и нельзя прощаться с теми, с кем связан внутренней тайной любви, долженствующей снова привести любимых лицо к лицу.

Когда все спят, я смотрю на безграничность Млечной Дороги, я смотрю на родные звезды, раскинувшиеся дружными, светоносными водоворотами на Север и на Юг и на другие стороны света. Бестелесная рука нежным освежением ложится тогда на мой разгоряченный лоб, и я слышу явственно там, в звездной тишине моей души: «Я приду. Я не обману тебя. Но это я говорю тебе: живи».

1921