Это снова ты - Алекс Хилл Страница 22

– А знаешь, что убило моего отца? Это! – Женька указывает на рюмки и говорит так, будто ей совсем не важно, слушает ее кто-то или нет. – А еще материнская слепая любовь. Забавно, да?

– Что тут забавного?

– Как что? Родители ведь должны быть опорой и поддержкой, должны дать птенцу окрепнуть, научить уму-разуму и выпустить в большую жизнь. Разве нет? Но моя бабуля так сильно любит своего сыночка, что даже не заметила, как у него атрофировались такие важные качества, как ответственность, вина, стыд. Не заметила, как он превратился в обычного безработного алкаша, который по вечерам вместо ужина лупит дочь, а ради бухла готов и мать цыганам продать. Прикинь, она ему все прощала. Оправдывала: «Он такой несчастный. Все его бросили, все отвернулись. Он страдает, ему нужна помощь». Она таскала его по бабкам-шептухам и врачам, выхаживала после каждого запоя, но нужна ему была лишь бутылка, а не ее забота. Думаю, бабка сама не померла только потому, что боится оставлять его одного. Не будь ее, он давно уже сдох бы где-нибудь под забором.

Фомушкина хватает последнюю рюмку, ее щеки и грудь уже пылают, но она заливает еще горячительного. Бармен ставит перед ней стакан воды, который немного, но тушит это пламя.

– Я говорю ужасные вещи, да? – Женя вытирает губы пальцами и смотрит на древесные узоры барной стойки.

– Мне по регламенту запрещено осуждать гостей.

– Да? – пьяно хихикает Фомушкина, ведь кофе, салат и мороженое нельзя назвать хорошим дневным рационом. – Я их ненавижу – и бабку, и отца. Пусть оба в аду горят!

– А где твоя мать?

– Хороший вопрос, – кивает Женя и тяжело вздыхает, опуская локоть на стойку и укладывая голову на ладонь. – Ну а ты, бармен, чего такой надутый? Обидел кто?

Парень еще больше раздувается от возмущения, и Фомушкину это веселит. Ей нравится заставать людей врасплох.

– Просто не люблю пьяных баб, – отрезает он.

– Когда я пришла, была еще трезвой, – ловко парирует она. – Не в твоем вкусе, что ли? Или бывшую напоминаю?

Бармен приоткрывает рот, но ничего не произносит. Фомушкина ведет с большим отрывом, и она с удовольствием продолжила бы доставать беззащитного парня, у которого нет возможности покинуть рабочее место, но ее телефон снова звонит.

– Да, Ромашка! – звонко отвечает она, прижимая мобильный к уху. – Да-да, уже освободилась. Откуда забрать? Я метку скину, ладно? О-о-очень голодная. Угу! Во всех смыслах. Ну давай! Жду!

Женя убирает телефон в сумочку, достает банковскую карту и машет ею, намекая, что готова оплатить счет. Бармен подает ей терминал и решается взять реванш легкой подколкой:

– Кажется, тебя сегодня все-таки ждет душевный разговор, после того как он кончит тебе в душу.

– А ты что? Завидуешь? Или ревнуешь? – ничуть не смутившись, отзывается Женя, прикладывая карту к терминалу и заглядывая в глаза собеседнику. – Не волнуйся, ты навсегда останешься для меня особенным, ведь с тем я не планирую делиться секретами. Больше, чем пьяных баб, мужики не любят только проблемных.

Фомушкина слезает со стула, расправляет плечи и бросает напоследок:

– Ну пока, Максимка. Спасибо, что выслушал.

Бармен смотрит ей вслед до тех пор, пока не хлопает дверь, а после опускает голову и вздыхает, глядя на золотистый бейдж с его именем.

«Больная какая-то», – думает он и убирает со стойки пустые рюмки.

Глава 6

Автоматические двери супермаркета разъезжаются в стороны. Щурюсь от солнечных лучей, стягиваю темные очки с головы на нос и выхожу из магазина. В руке пакет с продуктами для сегодняшнего ужина, а в груди теснится приятное волнение. Последние два дня за еду отвечал исключительно Дима. В понедельник он баловал меня китайскими жареными пельменями в кисло-сладком соусе, а вчера готовил запеканку с курицей и томатами, которая легко могла бы посоревноваться с маминым мясным пирогом. Зимин действительно хорошо готовит, а еще варит потрясающий кофе, но сегодня, получив сообщение о том, что он задержится на работе, я решила позаботиться об ужине самостоятельно. В благодарность за гостеприимство, разумеется. Больше ничего. Да, ничего такого.

Добираюсь до квартиры Димы, переодеваюсь в домашнее и иду на кухню. Кормлю Мытьку, чтобы не мешался под ногами, включаю глупое шоу про свадьбы для фона и приступаю. Вообще-то в кулинарии я не очень сильна, но вряд ли смогу серьезно напортачить в чем-то нехитром. Чищу картофель, мариную куриные голени в готовой заправке, мою огурцы и помидоры для салата. Дверь на балкон открыта, окна тоже распахнуты. Теплый вечерний воздух кажется сладким, розовеющее небо – притягательным и волшебным. Оглядываю кухню и тихонько усмехаюсь.

Конечно, я догадываюсь, что со мной происходит. Предполагаю, откуда эти героические порывы, зовущие к плите, и изо всех сил стараюсь убедить себя не зацикливаться. Это просто игра, она не продлится вечно, но я хочу пройти еще пару уровней. Для себя, и только. Что-то вроде личного исследования, в результате которого я наконец-то узнаю, каково это – быть рядом с тем, к кому тянется душа. Я ничего не расскажу Диме, не стану ждать продолжения, не стану влезать в его жизнь. Я просто хочу понять, что не сломана, и проверить, на что способна. И тут лучший способ – следовать за порывами. Дима – отличный претендент на роль второго подопытного, ведь он слишком долго был для меня тем самым. Главное – саму себя не переиграть, но и тут у меня есть страховка – сразу после свадьбы брата я вернусь в Краснодар и заживу обычной жизнью. Без Зимина.

Крышка на кастрюле тарахтит, подпрыгивая. Аккуратно снимаю ее, а после закидываю нарезанный картофель в кипящую подсоленную воду. Ну, не так уж и трудно. Мясу нужно еще немного полежать в маринаде, поэтому беру телефон и сажусь за стол, одобрив для себя перерыв. Отвечаю на сообщения Дениса, в которых нытья и страданий чуть больше обычного. Все-таки его практика не похожа на нашу. Оленька не горит особым желанием учить чему-то меня и Фомушкину, поэтому бо́льшую часть рабочего дня мы бездельничаем в кабинете, а вот Дэна посадили на холодные звонки по организациям с предложением услуг рекламного агентства. Он, разумеется, не в восторге, зато времени, чтобы засыпать меня звонками и сообщениями, у него стало куда меньше. И, наверное, это еще одно клеймо ужасной девушки на мне, но я рада, что Денис сейчас занят другими мыслями.

Мытька, встрепенувшись, спрыгивает со стула и семенит в прихожую. Настороженно прислушиваюсь: из соседней комнаты доносится шорох и щелчок дверного