Смуглая чайка - Левон Восканович Адян Страница 22

выборов украл у односельчанина Тевоса Шекяна ковер ручной работы и спрятал в нашем свинарнике за домом. Благодаря зятю моего дяди Джалала — Аршаку Арутюняну, который в то время являлся председателем колхоза, раскрылось это преступление. Он видел в ту ночь этого Мишу, спрятавшегося в густых кустах за одноэтажным зданием сельсовета. Иначе бедных моих родителей замучили бы, без конца приглашая в райцентр на допросы. Тайком от милиционера Гавруша и работников столовой Арустамян убрал бутылку, из которой наливал водку в пиво, в сумку, которая находилась под столом.

Я медленно пил холодное пиво и смотрел на улицу. От слабого ветра, дующего из ущелья, раскачивались тополя с гнездами аистов на макушках. Листья деревьев дрожали, вытягиваясь по направлению ветра. Внизу, на другом берегу реки, стояли несколько детей, вероятно, из соседнего села Дрмбон, и когда ветер уносил грохот автомашин, отзвуки подземных взрывов и рокот бурной реки, то в душной, июньской тишине звенели веселые детские голоса…

Выпив кружку пива, я вышел из столовой и направился в сторону канцелярии строительства, узнать, нет ли каких-либо вестей от начальника управления.

Секретарша с прической Мирей Матье, круглолицая, с красивым ртом и маленьким курносым носом, сидя за пишущей машинкой, красила губы. «Еще не пришел?» — спросил я взглядом.

— Кто? — будто услышав впервые, спросила секретарша, откинув со лба прядь волос, и внимательно глядя на меня. Видно, она утомилась от одиночества.

— Ваш начальник, — сказал я, — вы его секретарша, правда?

— Как видите, сижу за пишущей машинкой — значит, не министр, а секретарша со скромным месячным заработком в девяносто два рубля. Что еще вас интересует? — она продолжала сосредоточенно смотреть на меня своими смеющимися черными глазами.

— Хотел бы узнать ваше имя, если можно, конечно.

— Если очень хотите, можно. Роза.

— Роза, когда придет начальник?

— Какой начальник?

— Начальник стройки. Вы что, его не знаете?

— Знаю или нет, все равно его здесь нет, и когда вернется, я не знаю.

— Уходя, не говорит, когда вернется?

— Начальник он, а не я. Разрешения не спрашивает. Когда придет, я его предупрежу, чтобы впредь так не поступал. Вы довольны?

— Ваш язык вас далеко уведет, — улыбнулся я.

— А почему вам кажется, что я хочу остаться здесь?

— И куда вы хотите уйти?

— Все равно куда, лишь бы быть подальше от этих ужасающих скал и ущелий.

— А почему другие не уезжают?

— Кто сказал, что не уезжают? — засмеялась Роза, показав красивые зубы. — У меня была подруга, ее зовут Сима, тоже по комсомольской путевке приехала на стройку. Даже трудовую книжку не взяла — оставила, уехала.

Имя показалось мне знакомым.

— На плотине работала?

— Да, — ответила Роза, удивленно глядя на меня. — Откуда вы ее знаете?

— Я однажды тоже был здесь. В командировку приезжал.

— Вы и сейчас в командировке?

— Да, — сказал я, достав свое командировочное удостоверение. — Я здесь уже неделю. Завтра уезжаю.

Вдоволь изучив командировочное удостоверение, Роза произнесла:

— Шеф накануне позвонил, сказал, что сегодня обязательно приедет, но это будет поздно, конечно. Я ему скажу о вас. Утром, до отъезда, приходите, поговорите с ним. Хорошо?

— Хорошо. Против всего можно устоять, но не перед добротой, потому что доброта, проявленная кем-то по отношению к нам, связывает людей. У вас очень доброе сердце, Роза. Ну, я пошел в гостевой дом.

— Ваш язык тоже вас далеко уведет, — засмеялась Роза и, резко повернувшись ко мне, сказала: — Подождите, один из наших водителей едет в дом для гостей, скажу, чтобы отвез вас туда. — Она быстро встала с места и, стуча каблуками по полу, подошла к окну и открыла его. В ущелье ревела, бушевала река, а внутри, в просторном кабинете начальника строительства плотины, царили тишина и покой. Как открылось окно, в комнату сразу ворвались прохладный воздух и шум реки.

— Меружан, — сверху позвала Роза. — Григорян, поднимись ко мне.

Не прошло и пары минут, пришел Меружан — высокий парень со смуглым лицом, в фуражке с надвинутым на глаза козырьком.

— Это водитель нашего главного инженера Марата Агабековича, — объяснила Роза, а Меружану сказала: — Меруж, едешь в гостевой, товарища тоже отвези, он из редакции.

Меружан покорно кивнул, а я поблагодарил Розу, и мы вышли.

Как и в другие дни, дорога была заполнена огромными самосвалами, которые, грохоча под тяжестью грузов, едут в сторону плотины, и пыль из-под колес клубится и покрывает все вокруг. Прищурившись от пыли, Меружан вел машину, временами высовываясь в окно и глядя вперед. Дорога шла над пропастью, а пропасть была ужасно глубокой, как перевернутое небо, даже в дневное время солнечный свет туда не доходил. Внизу, на дне ущелья, виднелась река, цветом как синька, словно взяла она начало с небесной лазури. А вокруг нас ущелья, ущелья, горы и дремучий лес. И эти ущелья, эти горы и девственные леса колышутся, шатаются и дрожат от рокота реки.

— Вон дом Марата, — сказал Меружан, когда мы проехали по мосту через реку и стали подниматься вверх по холму. — Не видите, на холме? — Меружан, конечно, не знал, что в предыдущей командировке я также проживал в этом доме. Я машинально посмотрел в сторону деревянного гостевого дома, окно которого нависало прямо над пропастью.

— А кто этот Марат? — вроде не зная, спросил я.

— Марат? — добродушно улыбнулся Меружан. — Главный инженер стройки. С нами жил, под холмом, в рабочем поселке. У него был отдельный вагон. Потом переехал наверх и теперь живет там один. Не считая того, что иногда бывают важные гости, которые тоже останавливаются там. Ничего, хороший дом, в нем пара комнат. А в основном живет один, по ночам сидит на балконе, в темноте, курит.

— Почему?

— Кто знает, — Меружан поменял скорость машины. Машина зарычала, тяжело преодолевая подъем. — Душевный парень, дружелюбный, — снова продолжил он, — со старшими — как старший, с младшими — как маленький. Но из-за той девушки так один и живет, оторванный от всех.

— Что за девушка? — просто так поинтересовался я.

— Была одна. Не представляете, какая была красивая. С распущенными по плечам волосами, как чудо, оторванное от всего мира в этих глубоких ущельях. И звали ее Сима, необычное имя, правда?

— Наверное, — неопределенно ответил я.

Помню, это было в прошлую командировку. Я сидел у фельдшера Нерсеса, когда она с подругой пришла в медпункт, словно спустившись с другой планеты, она очаровала меня тогда своей нежной внешностью. Слегка поранила ногу, Нерсес осторожно ее перевязывал. А девушка, вроде от боли, стонала, кусая пухлые губы, одновременно не забывая, конечно, подмигивать подружке. Она вскользь посмотрела и на меня, с притягивающей к себе, игривой