Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар Страница 21

– На счет «три», – говорю я.

Как только вспышка гаснет, они возвращаются к разговору. Грейс тянется за фотоаппаратом:

– Спасибо, – говорит она и возвращается на свое место.

На скамейке для меня нет места, точно так же, как в разговоре не было места для моего голоса. Я перехожу к другой стороне костра, где мистер Гаттер раздает палочки для жарки маршмеллоу. Я опускаю маршмеллоу в огонь, удивляясь тому, как сильно я скучаю по Эрике. По крайней мере, не придется сидеть здесь одной. Она хотя бы думает обо мне. Или, по крайней мере, так было, пока не появилась Зои. У меня никогда не было повода надеяться на большее, потому что у Эрики почти всегда был парень. Меня никогда не волновало, с кем из них она общается. Мне не нужно, чтобы она всегда ставила меня на первое место. Я привыкла быть номером два. Наверное, я обрекаю себя на разочарование, мечтая о чем-то большем.

Я переворачиваю маршмеллоу, воспоминания проносятся у меня в голове. В младших классах я была влюблена, но получив резкий отказ, больше никогда не пыталась проявить себя. Любому парню, который мне нравится, нужно обладать телепатическими способностями, чтобы истолковать мое неловкое молчание и натянутые улыбки как проявление интереса. Я устала ждать, когда кто-нибудь обратит на меня внимание. Я устала бояться отказа. Если этим девушкам нужен лишь тихоня-фотограф, то есть и другие ребята, с кем я могу пообщаться.

Эдриан обходит костер.

– Здесь есть свободное местечко, – говорю я, двигаясь влево.

– Ты портишь отличный зефир, – говорит Эдриан, кладя рядом с собой палочку и два зефира.

Я поднимаю палочку из костра и начинаю тушить ее, пока на конце не остается хрустящий черный шарик:

– А по-моему, неплохо.

– Вот, – говорит он, ловко управляюсь с палочкой, чтобы приготовить для меня крекер с шоколадом.

Вкуснота! Если бы он делал это для кого-то другого, я бы подумала, что он флиртует, но это не про меня – я не смогла бы притянуть магнит, даже если бы была холодильником. Хотя это все про меня прежнюю. Не надо зря себя обнадеживать, но и паниковать тоже не нужно. Глубокий вдох.

– Ты, должно быть, один из тех людей, способных организовать суперобслуживание, – говорю я, прежде чем откусить кусочек.

– Если под этим ты подразумеваешь умение добиться золотистого оттенка кукурузного поля в октябре на закате, то да, осмелюсь сказать, что я такой и есть.

Он поворачивается вправо, балансируя палочкой у горящих углей и медленно вращая ее. Костер трещит. Хрустит ветка. Воцаряется тишина, которую с каждой секундой я ощущаю все болезненнее. Скажи что-нибудь. Не важно что. Не глупи.

– У меня есть теория насчет таких, как ты, – говорю я.

– Хорошо. Валяй!

– На самом деле ты никогда не пробовал жженый маршмеллоу. Ты заранее убежден, что это невкусно.

– Я не стану ни подтверждать, ни опровергать твои слова. Подгоревшие бутерброды предназначены для людей, не искушенных в искусстве запекания.

Я заканчиваю жевать, и мое сердцебиение замедляется. Эдриан словно пытается снять напряжение.

– Если бы ты пробовала, то знала бы, что шоколад и крекеры «Грэм» практически полностью стирают вкус подгоревшего зефира, а внутри зефир остается неизменным.

– Я тебе не верю. Ты врешь.

Прежде чем я успеваю усомниться в своих силах, я бросаю его чудесно подрумяненные зефирки в огонь, где они быстро загораются. Он поднимает их и дует на них. Вместо того чтобы что-то сказать, он надувает губы, как сердитая рыбка. Очаровательная сердитая рыбка.

– Я думаю, тебе придется их попробовать.

Я невинно пожимаю плечами и предлагаю два набора готовых крекеров и шоколад. Это что, флирт? Все ли я делаю правильно?

– Подгоревшая еда должна быть лучше, чем никакая, верно?

Он подозрительно смотрит на свой почерневший кусочек зефира, прежде чем откусить, и тут же морщит нос:

– Я был неправ. Совершенно неправ. Чем больше, тем лучше. Этот отвратительный привкус гари перечеркивает весь остальной вкус.

– Да нет, это действительно так. Но теперь у меня есть еще две порции.

Я откусываю от второй и протягиваю ему руку, чтобы он взял оставшуюся часть.

– Отлично сыграно, Столл. Отлично сыграно.

Пока он тянется за новым зефиром, миссис Сандерсон взбирается на большой пень и призывает нас к вниманию. Прошло меньше суток, а все уже научились немедленно замолкать.

– Поскольку наш первый вечер подходит к концу, мы хотим, чтобы вы поразмышляли о своем прошлом и помечтали о будущем. Мистер Гаттер раздаст каждому из вас небольшой камень, лист бумаги и фломастер. И прежде чем мы вернемся в дом на ночь, я попрошу вас написать на листе бумаги то, о чем вы больше всего сожалеете, а на камне – свое самое сокровенное желание.

Она делает паузу, и теперь лишь треск огня нарушает тишину.

– Это конфиденциально. Никто не узнает об этом, поэтому, пожалуйста, будьте честны. Когда закончите, положите оба предмета вот сюда, друг на друга.

Она указывает на большой пень у себя под ногами. Некоторые люди задумчиво переворачивают камни и бумагу. Кто-то достает фломастеры и сразу же принимается за дело. Другие же направляются к миссис Сандерсон.

Мое сожаление и мое желание. Камень и бумага лежат в моих руках, и бумага почему-то кажется тяжелее. Я откладываю ее в сторону и нахожу самую гладкую сторону камня. Мое желание. Я хочу получить стипендию, чтобы поступить в колледж. Я хочу, чтобы меня приняли в классную писательскую программу. Я хочу вырасти, выйти замуж и когда-нибудь завести детей. Но это все, чем я хочу заниматься. Но не то, кем я хочу быть. Я хочу быть той девушкой, которой я притворялась несколько минут назад: уверенной в себе, очаровательной, чувствующей себя комфортно. Я хочу быть кем-то другим. Кем-то, кто не останется не замеченным в борьбе за награду. Кем-то, кто не останется в стороне, в то время как ее сестра отправится учиться в лучший колледж. Тем, кого нельзя игнорировать или попросу забыть.

Я открываю фломастер и пишу слово, которое стучит у меня в висках: «Разыскивается».

У меня перехватывает дыхание, когда я представляю, каково по-настоящему испытать это. Без сомнения, знать, что я нужна. Моим родителям, парню, друзьям. Что кто-то нуждается во мне.

Но вот в моих пальцах оказывается крошечный клочок бумаги. Я исписала множество страниц, а сейчас мне нужно просто найти одно слово, чтобы заполнить этот лист.

Одно слово, которое способно