Правило 24 секунд - Юля Артеева Страница 20

– Может быть, – отвечает она тихо.

Глава 17

Маша

Я болею. Я совершенно точно больна. Возможно, головой. Поцеловать Наумова?! Серьезно?! В какой момент это показалось мне хорошей идеей?! Пофиг, что только в щеку! Разве мне бы понравилось, если бы Слава сделал так же? Разве это честно? Достойно? Вообще – адекватно?

– Мань? – зовет Ася, заглядывая мне в глаза.

Осознаю, что задумалась и замолчала прямо посередине главы в книге. Зябко ежусь и забираюсь к сестре под мультяшное одеяло.

– Да, прости, – откашлявшись, шарю глазами по странице, – где я остановилась?

Ася маленьким пальчиком указывает нужное место:

– Тут.

И я продолжаю, стараясь сосредоточиться на истории:

– Зато мисс Уитерс угостила ее печеньем с тмином, которое не очень понравилось Розмари, и дала ей шестипенсовик, который Розмари понравился, и даже очень.

– Что такое шестипенсовик? – интересуется сестра, сонно моргая.

– Монетка в шесть пенсов, это деньги.

– А-а-а… Давай дальше.

Я читаю еще пару страниц, но, когда Ася начинает зевать слишком уж широко, закрываю книгу.

Говорю мягко:

– Ложись, завтра дочитаем, хорошо?

– Пить.

Вздохнув, подаю ей стакан. Потом вылезаю из-под одеяла, помогаю мелкой улечься, целую ее в гладкий лобик.

А когда я выключаю свет, она спрашивает:

– Маня, вы с Гордеем поженитесь?

Первые несколько секунд вообще не нахожусь с ответом. Поэтому даже благодарна Асе за то, что она по своему обыкновению просто продолжает болтать, устраиваясь на подушке поудобнее.

– Он красивый. Ты видела, какая у него в носу сережка? У меня в носу тоже будет сережка, когда я вырасту. И он разрешил мне погладить собаку.

Тут у меня наконец получается сладить с собственными эмоциями, и я со смешком замечаю:

– Если мне придется выходить замуж за каждого, кто разрешит тебе погладить собаку, нужно будет переехать туда, где разрешено многомужество.

– Он мне понравился.

– Вот ты и выходи за него замуж! – фыркаю немного нервно.

– Не-е-ет, – сонно тянет сестра, – я выйду замуж за Максима.

– Какого еще Максима?

– Из садика.

Судя по тому, как глохнет ее голос, диалог можно дальше не продолжать. Я аккуратно прикрываю за собой дверь и останавливаюсь в коридоре. Прикладываю к губам пальцы.

Тут, пока никто не видит, вспоминаю, как ощущалась кожа Гордея, когда я к ней прикоснулась. Теплая. Чуть шершавая, как будто он плохо побрился. Каким-то странным образом, я унесла с собой не только это тактильное ощущение, но и запах. Наумов пахнет очень приятно и волнующе. Парфюмом и… мужчиной?

Пока ледяная дрожь катится по моей спине, я обхватываю плечи. Я болею. Я точно не в себе.

Заставив себя двинуться в сторону комнаты Егора, чтобы отобрать у него перед сном телефон, я вдруг слышу приглушенный детский визг из дальней ванной комнаты.

Срываюсь с места и лечу по коридору. На поворотах мягкие носки скользят по плитке, но на месте событий оказываюсь быстро. Распахиваю дверь и быстро оцениваю ситуацию.

Вася орет, как сирена. Залитый слезами, соплями и чем-то белым, он забился под раковину и молотит руками во все стороны. Мама сидит на полу напротив, закрыв лицо ладонями и, кажется, вторит нашему младшему, только не так громко.

– Мам, – зову твердо, закрывая за собой дверь, чтобы приглушить звук.

Она не отзывается, и мне приходится схватить ее за запястье, чтобы потянуть наверх.

Говорю:

– Выйди, я все сделаю.

– Вылил на себя биолакт, – поясняет мама, глотая слезы.

– Я вижу. Иди.

– Маш, я… все в порядке.

– Я сказала, уйди! – рявкаю несдержанно, и тут же об этом жалею. – Пожалуйста. Умойся и ляг. Я все сделаю.

Мама смотрит на меня с выражением безграничной боли и усталости в зеленых глазах. Я подталкиваю ее в плечо и заставляю выйти из ванной.

Потом закрываюсь на замок, выключаю воду в душе и сажусь на пол максимально далеко от рыдающего брата.

Начинаю тихо напевать колыбельную, выкинув из нее все слова, кроме «баю-баюшки-баю», выбираю максимально монотонный ритм. По мере того, как ловлю признаки того, что брат меня слышит, подбираюсь чуть ближе. А когда его визг сменяется подвыванием, протягиваю руки ладонями вверх и дожидаюсь ответного жеста. Начинаю массировать пальчики, аккуратно надавливая, растираю их, потом тяну малыша на себя и крепко сжимаю в объятиях. Петь не перестаю, несмотря на то что кто-то дважды дергает ручку двери снаружи.

Сижу на полу, раскачиваясь, спеленав брата руками так, чтобы надавить ощутимо, но не слишком сильно.

Когда Вася наконец замолкает, я так же монотонно начинаю забалтывать:

– Мой хороший, мой славный, мой храбрый мальчишка. Не любишь водичку, я знаю, это очень неприятно, когда заставляют делать что-то, что ты не хочешь. Но ты испачкался, мы ведь не сможем так лечь спать, верно?

Все еще раскачивая ребенка, поднимаюсь и включаю воду в раковине тонкой струйкой.

Говорю:

– Я не буду мыть тебе голову, хорошо? Я просто возьму тряпочку и аккуратно вытру.

Хватаю первое попавшееся полотенце, и, смочив его водой, тут же максимально выжимаю. Продолжая монотонно болтать, убираю с волос брата следы биолакта, стараясь сделать это так, чтобы он не чувствовал манипуляций. Потом точно так же вытираю ему лицо.

Ослабленный истерикой и поздним временем Васюша засыпает у меня на руках. Тогда я аккуратно выхожу и крадусь в его детскую, где перекладываю его маме под бок. На всякий случай проверяю памперс брата, и, накрыв их одеялом, ухожу.

У себя в комнате заваливаюсь на кровать и растираю лицо ладонями. Боже, как будто лет на пять постарела. Если и мама с каждым мелтдауном Васи теряет столько же сил, я вообще не понимаю, как она до сих пор держится.

Плюс в ситуации один – чертов Наумов забыт. О нет. Оторвав руки от лица, в бессильной злобе стучу кулаками по постели.

Да как же вытрясти его из головы?!

Вдруг мой телефон на столе коротко вибрирует, сигнализируя о сообщении. Какое-то время я еще лежу, тоскливо думая о том, что это мог бы быть кто угодно. Слава, Джип, наш девчачий чат. Но я знаю, я каким-то третьим, чтоб он провалился, глазом понимаю, что это проклятый Гордей почувствовал, как я о нем думаю.

Собрав себя в кучу, тащусь к смартфону, и мое сердце срывается в очередную предательскую аритмию.

Я заметил у вас во дворе прикольные уличные тренажеры. Приглашаю завтра на утреннюю тренировку.

По утрам я помогаю собирать младших и веду их в сад и школу. Не смогу.

Вместе отведем.

А соберет их кто?