Бернаут - Виктория Юрьевна Побединская Страница 2

– Меня уволили.

На том конце повисла тишина. Думаю, любая другая мать спросила бы, что случилось, может, даже предложила бы помочь, но это был не совсем наш вариант, поэтому я пояснила сама:

– На нашу смену поступила жалоба. А Дороти работает на двадцать пять лет дольше меня, так что нетрудно догадаться, на кого из нас двоих пал жезл правосудия.

– Очень жаль, милая.

Я улыбнулась. Мама редко называла меня так. Наши отношения вообще сложно было назвать простыми. Но другой матери у меня не было, так что и за то, что есть, я старалась быть благодарна.

– Мне тоже.

По большей части из-за того, что я потратила последние несколько получек на новую камеру, и пока она явно не окупала вложения. Ведь вместо того, чтобы в свободное время снимать украдкой неподдельные чувства, парящих птиц или солнце, садящееся над виноградниками в долине Напа, я фотографировала детские праздники и бюджетные свадьбы в Пасадене. Потому что за это платят. Да, перед вами одна из тех дурочек, что приезжают завоевывать большой город, но в итоге просто в нем растворяются, словно сахар в стакане с горячим американо.

– Смотри куда прешь! – вскрикнул кто-то и резко просигналил. Двое водителей, едва не столкнувшись, открыли окна своих машин и затеяли шумную перебранку. Где-то смеялись подростки. От асфальта шел пар. А всего в паре десятков улиц отсюда очередная красотка, мечтающая повторить путь Грейс Келли, получала очередной «Оскар», «Грэмми» или подписывала завидный контракт.

Кажется, это единственный город, который может вознести на самую вершину и с таким же энтузиазмом утопить. И мне грозило скорее последнее. Я понимала: если не найду деньги на следующий семестр, то год учебы в университете просто пропадет зря, а вот этого я никак не могла допустить, так что светило мне лишь одно – все лето перебиваться случайными заработками в какой-нибудь вонючей забегаловке, бегая от стола к столу и надеясь, что сегодня никто не шлепнет тебя по заднице. Потому работа в доме престарелых мне и нравилась. Тихо, спокойно, никаких пьяных обнимашек и неудачных подкатов. Еще и платили хорошо.

Желудок скрутило. Интересно, если у меня разовьется язва, я смогу подать на мистера Моралеса в суд за причиненный моральный ущерб?

– Джекс, ты здесь?

– Да, мам.

– Я хотела спросить про твой депозит, помнишь? Не могла бы ты… – На том конце раздался тяжелый вздох. – Машина сломалась. А этот пройдоха Грег Лоусон просит за ремонт восемь сотен.

– Сколько? – вырвалось у меня. – Восемь сотен за пикап? Да за него как за металлолом и то дадут в два раза меньше.

– Джекс, ты же знаешь, что здесь без машины никак.

Я знала. Знала, но не хотела принимать, что в ближайшие десять минут мои кровно заработанные четыреста баксов, которые я только сегодня получила как компенсацию при увольнении, уйдут на ремонт этой развалюхи.

– А что Норман? – Разговоры о маминых мужиках всегда были для меня табу, но в этот раз я не смогла сдержаться.

– Ты же знаешь, его не так зовут.

Плевать. Для меня они все были одинаковы.

– У него проблемы, Джекс. Заказов почти не стало. – Она бормотала что-то еще, но я уже открыла приложение своего банка.

«Доступно к выводу: 489 долларов». Мама продолжала что-то говорить. Я же зашла во вкладку переводов, где мелькало лишь одно имя – ее, ввела «400» и нажала на кнопку «Отправить». Послышался звук уведомления с той стороны. А потом раздался радостный вздох:

– Дже-е-екс, ну что бы я без тебя делала?

Я лишь покачала головой.

– Ты просто чудо.

– Знаю, – тихо хмыкнула я, про себя повторяя: «Ерунда. Подумаешь, еще заработаю», хотя внутри все ныло от обиды и несправедливости. Запустив руку в волосы и закрыв глаза, я попыталась сесть, но вдруг не почувствовала под собой опоры. И только тогда поняла, что привычка сыграла со мной злую шутку: я сажусь мимо лавки. Сердце подпрыгнуло, как в те моменты, когда на лестнице пропускаешь ступеньку. С губ сорвалось громкое «ой», и я уже приготовилась встретиться с землей, как вдруг чьи-то руки подхватили меня под мышки. На миг я зависла, а потом меня мягко опустили на землю.

– Джекс, ты в порядке? – раздалось в трубке. – Джеки…

– Эй, ты как так умудрилась? – одновременно спросил приятный мужской голос, сдобренный хрипотцой и насмешливыми нотками.

– Че-е-ерт, – протянула я, сидя на земле, и зажмурилась, боясь обернуться. – Мам, я тебе позже перезвоню.

– Плохой день?

Я все-таки обернулась. Перед мной был парень. Ошеломительно красивый парень, особенно по меркам дома престарелых. С глазами цвета расплавленного янтаря и острыми, как стрелы, бровями, бьющими прямо в сердце. К тому же Творец подарил ему настолько яркие приметы – абсолютно седую прядь у виска и маленькую родинку на щеке, что, глядя только на них, можно было впасть в прострацию. Кажется, на секунду я позабыла, что надо дышать. Даже пыль, что взвилась вверх при моем приземлении, начала, словно по волшебству, кружить спиралями, как будто мы оказались в диснеевской сказке.

Но как бы я не хотела это признавать, этот парень бросался в глаза особенно сильно еще и по другой причине, и она разбивала сердце. Потому что сидел он в инвалидном кресле. А я – все еще на земле, возле его ног. Ноги эти, кстати, были хоть и безжизненными, но обутыми в стильные кроссовки, которые стоили дороже, чем я могла бы себе позволить даже после двух месяцев работы в доме престарелых.

Незнакомец протянул руку.

– Спасибо, – поблагодарила я и улыбнулась, вставая и одновременно отряхивая от пыли серые рабочие брюки. – Я твоя должница.

– Да ну, ерунда.

Он усмехнулся, отодвинувшись чуть в сторону, чтобы я могла все-таки сесть на лавку.

– Какой ужас. – Я перешла на шепот, словно между нами теперь был огромный секрет, и прикусила губу.

– Сделаем вид, что я ничего не видел, – так же заговорщически предложил он. Смешинки, словно искорки, плясали в его глазах. Да и улыбка у него была теплой, даже не саркастичной. – А почему мы шепчем?

– Можно сказать, ты мой зад спас, – наблюдая за отчаянными попытками парня напротив не рассмеяться, тихо ответила я. – Это вроде как неловко.

Он чуть наклонился, чтобы услышала только я:

– Для меня это большая честь, учитывая, какая у него объективно шикарная конфигурация.

Не сдержавшись, я рассмеялась:

– Ты серьезно?

– Почему нет?

– Потому что в этом вся я. Сижу, обруганная, уволенная, без денег и гордости, и обсуждаю с незнакомцем свою едва не отбитую задницу. Скажи мне, дорогой