Это снова ты - Алекс Хилл Страница 19

Угрожающе хлопнула дверь, и Дима укрылся одеялом с головой, чтобы спрятаться от призрака, который стоял уже не за окном, а в комнате.

Глава 5

В тесном кабинете управляющего кинотеатром витают ароматы кофе и духов Женьки, с которыми она сегодня явно переборщила. Окон здесь нет, из мебели только компьютерный стол, пара стеллажей и четыре стула, два из которых занимаем мы с Фомушкиной.

– И что мы будем делать? Сидеть по шесть часов в день в этой коробке и пить кофе? – разочарованно причитает подруга и делает глоток из картонного стаканчика.

– А ты хотела бы залы убирать после сеансов? – спрашиваю, не скрывая сарказма.

– Я хотела бы, чтобы наш начальник был симпатичнее крокодила Гены родом из Чернобыля.

– Геннадий Степанович не наш начальник, – хихикаю я. – Он же сказал, что мы поступим в распоряжение менеджера по рекламе.

– Ага! И зовут его… Оленька, – фыркает Женька.

– А тебе прям принципиально быть окруженной мужиками?

Фомушка выразительно выгибает брови, как бы говоря: что за глупые вопросы? Действительно, чего это я? Потягиваю кофе и попутно переписываюсь с Денисом, пытаясь восполнить дефицит моего внимания. Первый день практики Дэна не сильно отличается от нашего: тоже сидит в офисе и ждет, когда хоть кто-то обратит на него внимание.

– Что это за рубашка? – спрашивает Женька, разглядывая мой сегодняшний наряд. – Не помню ее.

Опускаю нос, тонкая ткань молочного цвета приятно ощущается на плечах и груди. Дима, перед тем как уехать на работу, дал мне допуск в свой шкаф. И пусть к половине десятого бо́льшая часть моих вещей, пострадавших от бешеной бывшей Зимина, уже высохла, я не смогла отказать себе в слабости.

– Ммм, – смущенно тяну я, – это Димина.

– А с твоими шмотками что? Отданы в жертву богу страсти и любви?

– Не неси ерунды!

Рассказываю Женьке о вчерашних приключениях, начиная с того момента, когда Зимин отказался отпускать меня жить куда-либо еще.

– Ну надо же, какой герой, – ухмыляется подруга.

– Он просто волнуется обо мне. И он не так уж и не прав.

– О-о-о, да? – Фомушкина строит умиленную мордашку. – Тогда ладно. Главное, чтобы тебе нравилось.

– Женя, перестань. Мы давно знакомы. Он мне как брат!

Заливистый смех подруги сотрясает крошечное помещение, и я стыдливо прикрываю глаза.

– Хватит ржать! – хлопаю Женьку по плечу.

– Извини. Просто ты такая забавная в попытках выглядеть благоразумной святошей. – Фомушкина смахивает невидимые слезы и смотрит на меня, ласково улыбаясь. – Ксю, это же я. Передо мной не надо играть умницу. Ты ведь в восторге от сложившейся ситуации. Это все равно что поймать за хвост единорога. Осталось только оседлать его и…

Глубоко вдыхаю, старая песня из вчерашнего вечера все крутится в голове: «Выхода нет. Выхода нет».

– А можно без пошлостей? – хмуро прошу я.

– Конечно можно. Ты сама что думаешь? Как ощущения?

– Не знаю, – произношу без ужимок. – вчера мы гуляли по набережной, болтали, танцевали. Было весело, даже слишком. Совсем не так, как… – замолкаю, огорченно скривившись.

– …как с Денисом, – подсказывает Женя.

– С ним мне тоже…

– Брось, Ксю! К чему этот стыдливый тон? Разные люди – разные эмоции. Ты же не робот, это нормально.

– Нормально, что я чувствую себя свободнее и счастливее в компании не своего парня?

– Это не твоя вина, – уверенно заявляет Женька.

– Боже! Ты найдешь оправдание чему угодно, если захочешь.

– Не благодари, – она горделиво пожимает плечами. – Так что дальше? Чем еще вы занимались?

– Ничем, чему требуется оправдание. Дима привез меня на тусовку байкеров, познакомил с друзьями и попросил одного из них, самого сумасшедшего, прокатить меня…

– Та-а-ак… – заинтересованно подбирается Женька. – Я тоже хочу с этим другом познакомиться. Пусть и меня покатает.

– Не думаю, что это хорошая идея, – отвечаю уклончиво.

– Почему? Тебе не понравилось?

– Понравилось. Просто он… не совсем с головой дружит.

– И что? Я со своей тоже в разводе. Какие проблемы?

– Нет, Жень, там все хуже.

Объясняю ей ситуацию, и Фомушкина мигом становится опасно серьезной.

– Твой Морозный совсем отмороженный, что ли?!

– Он Зимин, – поправляю я.

– Да плевать. Он к суициднику тебя посадил!

– А ты привезла меня в дом к извращенцам! – выпаливаю я и мигом жалею об этом, потому что кожа лица и шеи подруги натягивается. – Жень, я… я не это…

– Проехали, – отмахивается она, отвернувшись.

– Ну прости. – Упираюсь ладонями в край стула Женьки, бью лбом о ее плечо. – Я знаю, что вы оба не хотели сделать мне ничего плохого. Это не обвинение.

– Ты и дальше собираешься общаться с ним? С этим Славой.

– Не планировала.

– Надеюсь, он сдохнет раньше, чем вы снова встретитесь.

– Женя! – осуждающе осекаю я.

– Что? Если он этого хочет, вперед! Но пусть не втягивает в это дерьмо других людей.

– Ты жестишь.

– Неужели?! А они, значит, нет? Их надо жалеть, сопереживать, сопли вытирать, так? Они ведь бедные и несчастные, слишком ранимые для этого жестокого мира, где всем плевать на окружающих. И, конечно, у каждого за пазухой душераздирающая история. Только вот все это хрень. Слабость, эгоизм и трусость – вот что их объединяет. А эти сообщения, записки, прощания – не что иное, как желание потешить собственное изнеженное эго. Хочешь сдохнуть, сделай это молча, а если нет – стисни зубы и…

– Перестань, – прошу я, и Женька замолкает. – Хватит, пожалуйста.

– Прости, – едва слышно отзывается она и склоняет голову, касаясь щекой моих волос. – Я просто не хочу, чтобы ты снова через это проходила. Тебе лучше держаться подальше от Славы и ему подобных.

– Я знаю.

Какое-то время так и сидим, сохраняя молчание. Зря я рассказала про Славу. У нас с Женькой, конечно, не принято иметь секреты друг от друга, но эта тема слишком острая, как для меня, так и для нее. Мы по разные стороны баррикад в этом вопросе, а все потому, что видим его с противоположных сторон. Женька была там, на самом краю. Это случилось до нашего знакомства, и никто не пытался удержать ее, не захотел спасти. Она сама себя вытащила, только бесследно те времена не прошли. Я почти уверена, что ее агрессия к ребятам, сбившимся с пути, связана больше со злостью на саму себя и мутировавшими жалостью и страхом. И я не хочу, чтобы она столкнулась с кем-то, кто напомнил бы ей о собственных ошибках.

– Ты так и не рассказала, почему пришла в чужой рубашке, – наконец-то нарушает тишину Фомушкина, и я немного расслабляюсь. Судя по ее интонации, предыдущую тему смело можно закрыть.

– Да там ничего такого. Пока